– Вы – Георг Хокберг?
Оказалось, что под маской женщина.
Чтобы ни произошло, но экклезиархия на Нагаре
придерживалась древнего ограничения об отсутствии мужчин среди
своих защитников.
– Да.
– Документы.
Георг передал документы, охранница забросила винтовку за
спину, погрузилась в чтение, потом повернулась к будке и махнула
рукой. Однако шлагбаум не поднялся. Из сторожки вышла ещё одна
охранница и крикнула:
– Только проход! Один человек!
Первая охранница обернулась к Георгу и
произнесла:
– Вы всё слышали. Пойдёте пешком. Водитель и… –
охранница пригнулась и осмотрела салон автомобиля, – …киборг?
Короче, они останутся здесь. Не беспокойтесь, вашей жизни ничего не
угрожает. Вас уже идут встречать.
– Понял, понял. – На всякий случай Георг поднял руки
вверх и улыбнулся.
Георг вышел, встряхнулся, потянулся назад в машину и
взял с полки за задним сиденьем свою знаменитую красную широкополую
шляпу с чёрным пером, – единственную вещь из привычного гардероба,
которой было место в пекле Нагары. Георг позволил себя обыскать, а
потом зашагал навстречу старому товарищу.
Когда-то это место называли Кулле. Вытянутый на десяток
километров вдоль берега, этот городок всегда был под угрозой
затопления во время цунами. Но захлестнули и уничтожили Кулле не
синие волны, а зелёные. Орки трижды брали город и их трижды
отбрасывали обратно в море. После нескольких лет сражений остров
Хокато так и не сдался зеленокожим захватчикам, но вот восстановить
разрушенные города и посёлки было тяжелее, чем возвести новые
где-нибудь в другом месте.
Здесь приходилось смотреть под ноги. Асфальтированные
дороги после многочисленных бомбардировок превратились в решето, в
полосу препятствий. Можно было оступиться и напороться на
разорванные трубы газо, тепло или водоснабжения. Дома вокруг
напоминали обугленные скелеты, очищенные от плоти жадным пламенем.
Георг видел обломки фонтанов, обрушившиеся или оплавившиеся
постаменты, на которых остались лишь основания, ноги или копыта
металлических героев и их ездовых животных. Песок на пляже местами
превратился в покрытое копотью стекло, а из воды нет-нет, но
возвышались ржавые носы лодок, уже и не поймёшь, орочьего или
вполне себе человеческого производства. Пятна прометия не вымыло из
бухты и за несколько лет, – чёрная маслянистая грязь всё ещё марала
прибрежные скалы.