Но то – юные неиспорченные души, а по тракту Энсхед-17 в
канун Сангвиналии двигалась группа людей и нелюдей, которых в
разных мирах называли по-разному.
Солдаты и бандиты, офицеры и проходимцы, торговцы и
пираты, рыцари и ублюдки, святые и грешники, герои и
злодеи.
Какой-то мороз не сможет ожесточить и без того жестоких
людей, особенно если они ещё жадные и свободолюбивые, если они
видят только цель и сметают всё на пути к ней.
И пусть их немного, но достичь они желали очень
многого.
Впереди процессии – несколько всадников. Кто-то держался
в седле уверенно и даже гордо, других сковывал не только холод, но
и неловкость. Далеко не все с детства обучались верховой езде,
некоторые члены отряда не видели лошадей, пока не оказались на
Стирии. Была ещё и третья подгруппа – те, кто по какой-либо причине
вообще не смогли на лошадь взобраться. Для них в хвосте колонны
буксовала в сугробах повозка, гружённая скарбом, и старенькая
карета, уже и не поймёшь толком, неважно покрашенная или же это
грязь с осени не отмыли.
Дверца кареты приоткрылась, и наружу вместе с клубами
курительной смеси вылетел беззлобный крик:
– Милая Мурцатто! Не гони так, всё равно не успеем!
Завтра в город поедем! Давай стоянку разобьём, Сангвиналия как
никак!
Да, оказывается, колонну вела именно женщина, хотя из-за
многослойной одежды всадников, из-за утеплённых балаклав,
капюшонов, шапок-ушанок, горнолыжных очков или даже масок не
поймёшь, кто перед тобой.
Впрочем, женщина хоть и вела колонну, но прислушалась к
просьбе господина в карете. Она подняла руку вверх, а потом указала
направо, в сторону поселения-призрака.
Город – сила.
С тех пор как Стирия перешла под власть культа
Бога-Машины, для планеты началась новая промышленная революция,
которую не совершить без дополнительных рабочих рук.
Город – сила.
А вот мелкие деревушки растеряли всю силу, а потом и
вовсе повымирали. Остались лишь обветшалые памятники фермерскому
образу жизни, некоторые даже более-менее приличные, чтобы приютить
всякий непонятный сброд.
Госпожа Мурцатто избрала для стоянки двор заброшенной
таверны. Когда-то здесь пиво лилось рекой, а на углях готовили
сочащееся соком мясо. Когда-то здесь гремела музыка, играли
свадьбы, поминали ушедших. Когда-то здесь смеялись и плакали,
стонали и ревели, спорили и ругались, грохотали, как водопад, или
шептали-шипели, словно змеи. Словом – кипела жизнь.