Разноцветная радуга заиграла в тусклом блеске подвыдохшихся
светильников. Камни! Да какие! Не сказать, что слишком много, но
зато каждый из них мог стать украшением не самой плохой короны не
самого бедного из наших монархов.
– Не-е, не могу, – попятилась я назад, пряча руки за спину и
невольно копируя давешний жест Балайета, – этому же цены нет.
– Слушай, перестань строить из себя целку на выданье. – Я чуть
не поперхнулась, услышав такое. – Тому, что подарила нам ты, цену
тоже не назначишь. И ответ должен быть достоин. Впрочем, если не
угодили – скажи. Поищем чего еще.
Но это он уже лукавил. Видел, конечно видел, что я глаз не могу
оторвать от этой застывшей радуги. И, разумеется, я взяла – просто
не смогла перед ними устоять. Действительно, нечего строить из себя
то, чем давно уже не являюсь… Лишь попросила гномаэ пока оставить
эти камни у себя, ни к чему они мне у данов. На том и порешили.
Хранить их взялся Балайет, до тех пор, пока они мне не
понадобятся.
А вечером нас позвали на праздник, устроенный по поводу
неожиданного обретения храма Безликой. Именно так, оказывается,
называлось открытое вчера святилище. И если Тавель спокойно смог
отказаться от приглашения, то у меня ничего не вышло – с
собственным любопытством я совладать сроду не могла, да особо и не
старалась. Тем более что в данном конкретном случае оно вообще
ничем не грозило, с этим даже хисстэ согласился и отпустил меня в
загул без особых уговоров.
Собрались в том самом городе, который я с таким интересом
разглядывала только вчера утром. Даже не верилось, что времени
прошло так мало – столько всего успело случиться. Пусть и бывшего,
но все-таки хранителя в моем лице, запихнули за высокий парадный
стол, выставив на всеобщее обозрение. Впрочем, после первого же
глотка крепчайшего меда, это перестало хоть сколько-нибудь
напрягать. С одной стороны от меня оказался Руннир, с другой –
Балайет, столь ревностно следившие за содержимым моего стакана, что
через пару тостов расслабиться удалось совершенно,
сосредоточившись, наконец, на внешних впечатлениях, а не на
собственном дискомфорте. А когда после торжественных, но не
особенно длинных речей, и обильного, но не перегруженного изысками
пира, пришло время для музыки, атмосфера вообще стала более чем
замечательной.