Ответил он жадно, причинив боль своими объятиями, но через
несколько секунд резко отстранился, оторвав меня от себя и
буквально отпрыгнув на расстояние вытянутой руки.
– Нет, не так, не правильно, – задыхаясь проговорил он. – Ты как
жизнь… но не моя… и не будешь…
Да, это я знала. Чувствовала даром или чем там еще, что ничего
серьезного между нами не будет. Но здесь и сейчас это не имело
абсолютно никакого значения. В эту минуту я хотела только его.
Этого по большому счету не слишком знакомого мне дана. Хотела так,
что плевать мне было на все остальное. «Черт, да что это со мной?
Неужели всего лишь шутки стосковавшегося от одиночества тела? Тогда
это очень глупые шутки».
Тем временем Авенель, уже пришедший в себя, чопорно поклонился и
произнес свою обычную фразу, которую я слышала от него при каждом
расставании:
– Спасибо лаэда, на сегодня мы закончим. Буду счастлив увидеться
в следующий раз.
И выскочил за дверь, оставив меня стоять нагишом посреди
мастерской.
Ммать!!!
Как я оделась и выбежала из его дома, помню весьма смутно.
Корчась от унижения, оседлала лошадь и, вспрыгнув на Тевинни, так
ударила ее пятками, что вылетели мы из поместья пробкой от
шампанского…
Но дорога до дома была неблизкой, времени остыть и подумать
оказалось достаточно. Под конец я успокоилась настолько, что смогла
взглянуть на ситуацию с другой, забавной стороны – сегодня мне
удалось достать и этого дана. Нашла таки путь, как пробиться сквозь
его непонятную, тягучую тоску. Потому что в его глазах, когда он
уходил, было очень много чего, но вот запредельного, просто
пугающего равнодушия, которое, казалось, поселилось там навсегда –
не было. Ни на гран!
К конюшням я подъехала почти ночью, не торопясь, давая себе
время окончательно оклематься – совершенно незачем остальным знать
о том, что сегодня произошло. Только их жалости мне сейчас и не
хватало до полного комплекта. И, как ни странно, это удалось. Я
спокойно сняла с лошадки саролгу, тщательно вытерла ее влажную
шкуру, поцеловала в нос и отпустила на выпас, а сама отправилась
домой, прикидывая, не будет ли проще забраться в спальню по лиане,
вьющейся рядом с окном, чем объясняться с данами, если те вдруг
заметят чего неладное в моем настроении.
Вот тут-то оно и случилось – когда я проходила мимо небольшого
открытого павильона, увитого плющом. Тень, выскользнувшая оттуда,
была быстрой и жестокой. Меня просто вдернули внутрь, с размаху
впечатав спиной каменную стену навалившимся сильным телом. «Черт,
больно же! И царапины наверняка останутся!»