Черт! К собакам эту дурь! Пора заканчивать с подобными
вывертами. Я сама все решила и выбрала, и нечего теперь плакаться.
К тому же прямо сейчас я увижу Ассиля, по которому страшно
соскучилась, а через пару часов и Тавеля – жизнь еще не кончилась!
Совсем даже не!
В куэллу я запрыгивала уже успокоившись, тем более и Ассиль
обрадовался встрече не меньше моего. Рассказывать ему о ссоре со
сьеррином не стала – незачем тревожить братишку нашими склоками.
Просто объяснила, что решила внять уговорам Тавеля и заняться
школой серьезно. Он даже не удивился. Конечно, давно ведь пора.
Но с Тавелем подобный фокус не прошел, впрочем, не сильно я на
то и надеялась. Пришлось объяснять все как есть – то бишь и про
инициацию, и про наши с Вессаэлем разногласия по ее поводу. И вот
тут хисстэ меня удивил – понял все с полуслова и согласился без
всяких возражений. А вот на такое я, честно говоря, уже не
рассчитывала. Наоборот, готовилась долго и муторно убеждать его в
своей правоте, а тут р-раз – и полное вам понимание. Очень
неожиданно оно было, но приятно. Только вот этот странный взгляд…
Хотя какая разница? Главное, что с сегодняшнего дня я ученик его
школы, со всеми вытекающими.
Сидя на жесткой кровати в небольшой, но зато отдельной комнате,
которую мне выделили (все-таки ривессэ второго круга, как-никак), я
прислушивалась к шуму поздней тренировки, который долетал сквозь
открытое окно и мысленно переворачивала очередную страницу своей
биографии. Что ж, несмотря ни на что жизнь продолжается. На новом
месте. А еще… Как оно там?. «На новом месте приснись жених
невесте». Я хмыкнула, закинула ноги на кровать и укрылась одеялом с
головой. Ну пусть снится, чего уж.
Солнце… Щурясь на показавшийся над водой яркий краешек,
мальчишка решительно тряхнул короткими, неровно срезанными прядями,
разгоняя непрошеные воспоминания: «Нет, ну за что это свалилось
именно на него? За что?» Впрочем, мысль была настолько не новой,
что думать ее уже не хотелось. А вот волосы было жаль. Обрезал он
их еще в лодке, узким зарукавным ножом, единственным оставшимся у
него оружием, если это шило вообще можно так назвать. Тогда жест
показался красивым, сейчас – глупым, но, похоже, именно этот пафос
и спас ему жизнь.
Резать волосы в знак не свершившейся еще мести было очень
старым, почти забытым обычаем. Сам он вычитал о нем в какой-то
книге, ветхой настолько, что та буквально рассыпалась в руках. Да,
почти забытым… Но стальной клан о нем, как оказалось, помнил. К
счастью. Потому что они поняли все, увидев полумертвого от жажды
подростка, лежавшего на подстилке из собственных обкромсанных
прядей. Вернее, они поняли главное, но этого хватило – опять же, к
счастью. Потому что стальные не убили его на месте, хотя и
поклялись когда-то: никто больше не сойдет живым на их берега. Или,
наоборот, к несчастью. Потому что они его все-таки не
убили.