— Вы что, на самом деле помните всех
своих студентов?
Это же нереально! У него только
первых курсов вагон — высшая математика, один из его предметов,
первые полгода есть во всех расписаниях.
— Нет, — Глебов снова сама честность,
— не только своих, чужих тоже многих.
— Это сколько же?.. — сипло начинаю
я, но ему не до собственных суперспособностей, у него
любопытство.
— Морозова, не отвлекайся. — Пока в
моей голове сбоит калькулятор, он цепко осматривает меня с головы
до талии, остальное скрыто барной стойкой. — Только не говори, что
речь идёт об этой отрыжке попсовых «Сумерек»?
В его глазах реальное разочарование,
такого даже после новости о споре не было.
— Что?
Пусть сравнение и такое себе, но на
удивление точное. Глебов, придвинув кружку, делает несколько
больших глотков, а я как дура смотрю на неожиданно крепкую шею.
— Морозова, ты в курсе, что Велисов
занят? — вернув кофе на стол, поднимает он бровь.
— А вы в курсе, что собирать
студенческие сплетни непрофессионально? — Моя тарелка летит в
раковину, знать бы ещё когда я успела съесть торт… Ничего, у меня
ещё есть.
— Да какие сплетни, если он с
Пермяковой сос... — откашлявшись, Илья Глебович продолжает: —
Обжимается на всех парах!
— Поэтому мне и нужен шанс.
Можно подумать, он поймёт! Как же, у
таких, как он не бывает проблем ни со свиданиями, ни со всем
остальным. Пришёл, увидел, уложил, блин.
— Ну-ну, — обидно хмыкает Илья
Глебович и поднимается, чтобы под моим удивлённым взглядом пройти в
прихожую.
— Что вы?.. Вы не съели торт! —
Почему-то именно этот фактор становится самым раздражающим.
Я, понимаешь ли, старалась, резала
аккуратно, а не как обычно, а он просто берёт и уходит!
— Я, в общем-то, наелся. — Две
секунды и этот Илья Глебович надевает тяжёлые ботинки. — Дай
куртку.
В смысле наелся? Это он сейчас о моей
глупости или показалось? Обидно, когда взрослый опытный мужчина так
отзывается о всех твоих девичьих грёзах. Может, и правда идиотских,
но демонстрировать это прямо, вообще-то, необязательно!
— Отбило твоими откровениями, — с
явным упрёком. — Знал бы, что твои желания ограничиваются
Велисовым, не стал подыгрывать.
— О, а это была игра? — ехидничаю я в
ответ, но, напоровшись на взгляд Ильи Глебовича, осекаюсь. И молчу
уже виновато.
В конце концов, каждый имеет право на
своё мнение, даже если оно в корне неправильное.