— Хватит, Самсонов! — не остаётся сил
обсуждать одно и то же по десятому кругу. — Мне действительно это
надоело!
— Кирёнок!..
— Ещё шаг и я уйду! — предупреждаю
его, и Самсонов отходит, засунув руки в карманы. — Хочешь знать
почему? Потому что я предупреждала тебя! Потому что ты мне врал и
продолжаешь это делать! Потому что предательство — самое страшное,
что может произойти в браке!
— А как же умение прощать? —
раздражённо выдыхает он.
Да, отвык Самсонов оправдываться. И
то, что его усилия не дают никакого результата, приводит его в
бешенство.
— Я простила Меркулову, — он
вскидывается в ответ на мою улыбку, — почти простила. В конце
концов, мне ли не знать как сложно устоять под твоим напором.
— И щенка простила? — его самого
передёргивает от вопроса, но тёмные глаза не отпускают моё
лицо.
— Прекращай его так называть, —
неприязненно морщусь в ответ.
Пусть Хоффман далеко не идеал, но
может обыграть любого, не хуже самого Самсонова. И презрительная
кличка режет слух.
— Защищаешь любовничка? — не могу
понять чего в нём больше — горечи или ярости.
С пониманием у меня сейчас вообще
туго — каждый ответ я пропускаю через десятки фильтров, стараясь
держаться нейтрально. Зря сюда приехала, очень зря! Надо было
хватать Сашку, брать билет на самолёт и бежать из города. Подальше
от Самсонова, Хоффмана и грядущих неприятностей! И пусть я винила
бы себя за трусость, зато смогла бы собраться, успокоиться и
выработать хоть какую-то тактику в общении со всеми ними.
— Кира! — протяжный шёпот и Самсонов
плюёт на условности.
Он крепко обнимает меня за талию,
рукой зарывается в волосы и касается лбом моего лба. Рваный вдох.
Понимание того, что ему хреново так же, как и мне, отдаёт
садистским удовлетворением.
— Не могу, родная! — тихий голос
звучит обречённо. — Не могу отпустить! Подыхаю от одной мысли, что
тебя касается кто-то другой! Не могу работать! Не могу думать ни о
чём, кроме тебя! Твои губы, твои руки…
Перетерпеть. Просто подождать, пока
Кирилл выскажется. Я почти не слушаю, напевая про себя дурацкую
песенку. Почти. Но его слова пробиваются через все заслоны,
реагируя одинокой скатившейся по щеке слезой. Чёртовы нервы! За
последние пару суток я пролила слёз больше, чем за всю жизнь.
— Кирёнок, возвращайся! — взгляд —
глаза в глаза. — На любых условиях. Я позволю тебе всё! Хочешь
щенка — играйся, я вытерплю! Всё, что угодно, Кир, только не уходи!
Прошу тебя!