— Пошёл ты! — отталкиваю Самсонова,
отворачиваюсь и опираюсь ладонями о крышу машины. — Не равняй меня
с собой, Самсонов! Я доверила тебе свою жизнь, потому что любила.
Потому что не представляла как это — без тебя.
— А сейчас?
— Сейчас я презираю себя за слабость,
— поворот и мы смотрим друг на друга так, как тогда, в номере, где
разбилось моё сердце. — За то, что предпочла спокойствие правде. За
то, что слишком поздно поняла, что любовь закончилась.
— Тогда почему ты плачешь, Кир? —
Самсонов не делает попытки приблизиться.
— Плачу? — я провожу рукой по щеке и
растерянно изучаю влажную ладонь. Злая усмешка касается моих губ. —
Как всегда самонадеян, Самсонов. Знаешь, что это? Это надежды. Это
мечты. Всё то, что делало наш брак живым.
Открыв машину, забираю сумку из
салона и включаю сигнализацию. При взгляде на стоящего в двух шагах
мужчину накрывает нерешительность, но я отбрасываю её как лишний
груз.
— Сашка спит с часу до трёх и после
девяти вечера, — сообщаю это тому, кто итак должен быть в курсе. —
И не забывай, что ты приезжаешь к нему. Не ко мне.
Не оглядываясь, я скрываюсь за дверью
подъезда, предчувствуя, что это далеко не все неприятности на
сегодня.
— Кира, это ты? — папа выходит в
коридор в домашних брюках и вельветовой рубашке поверх
футболки.
— Я, пап, — завтра же возьму Сашку и
поеду за новой обувью!
Босоножки, состоящие из одних шнурков
и высокого каблука, летят в угол, дважды ударяются об стену и
падают на пол бесполезной кучей. Я всё-таки победила — у левой
босоножки сломан каблук. Сегодня не мой день. Вся неделя не
моя.
— С тобой всё нормально?
— Переживу, — хочется рвать на себе
волосы от бессилия, но я поднимаюсь и иду за ним в кухню.
Несколько слезинок никак не
отражаются на моём лице, и нет никакой необходимости прятаться за
кружкой с кофе.
— Как Сашка? — что-то назревает, и я
оттягиваю кульминацию как только могу.
— Поел, проиграл, ушёл спать, — его
руки со сплетёнными пальцами вновь на столе.
Интересно, что скажет Агата, когда я
расскажу ей о Самсонове? Вот уж кто поддержит меня целиком и
полностью! Молчание затягивается, но нарушу его не я. Не хочу. Хотя
бы не с ним. Последние дни я только и делаю, что отстаиваю себя и
свою позицию.
Наивная, надеялась, что хоть здесь
смогу подумать в тишине и покое.
— Говори уже, пап! Хватит этого
молчаливого укора!