Мигель поднялся с кресла, махнул рукой, и они с Конвеем и замыкающим шествие Георгом проследовали на камбуз.
Тот располагался сразу же за кабиной управления, буквально в трёх шагах. Затем шёл спальный отсек вместе с санблоком (туалет плюс душ), потом грузовой, двигательный, и на этом внутреннее пространство космокатера заканчивалось. Два переходных шлюза - один, примыкающий сбоку к кабине управления и второй, запасной, – сверху к грузовому отсеку – не в счёт.
Кабина управления на spaceboat так и называлась: кабина управления. В отличие от больших гражданских (научных, пассажирских и грузовых) и военных космолётов, где для обозначения такого же помещения использовалось слово «рубка». Почему в одном случае было так, а в другом - иначе, объяснить не мог никто. Эта этимологическая кутерьма из морских и авиационных терминов давно жила какой-то своей жизнью, а людям оставалось лишь её принимать и использовать по назначению.
На камбузе Мигель и Конвей уселись за столик. Георг поставил перед людьми широкие низкие стаканы из небьющегося стекла, бросил в них по паре кубиков льда из морозилки и остался стоять, всем своим видом «демон»стрируя недовольство.
Конвей плеснул в стаканы виски.
- Ну, на дорожку, - провозгласил.
- Поехали, - поддержал Мигель.
Чокнулись. Выпили.
Ледяной виски незаметно проскользнул в желудок, согрел его, быстро и весело поднялся выше, к голове. Там, впрочем, и так уже хватало всякого.
- Не передумал? – спросил блюзмен. – А то, может, всё-таки к девчонкам?
- Фигня, - сказал Мигель. – Всего-то ноль целых семьдесят три сотых астрономических единицы. – Тридцать шесть часов, и мы в Луна-Сити. Да, я забыл спросить, извини. У тебя-то как со временем?
- Есть маленько, - ответил поэт. – Ну что, по второй?
- Хватит пока, - сказал Мигель. – Давай в кабину, взлетаем.
- Ты родителям-то собираешься сообщить? – спросил Конвей, до которого, наконец, дошло, что всё по-взрослому.
- Пошлю радиограмму, когда взлетим и ляжем на курс.
- Боишься, чтобы не отговорили? – догадался Конвей.
- Трудно разговаривать с поэтом, - сказал Мигель. – Всё-то он знает, всё-то он понимает.
- А то! – надулся от показной гордости О’Доэрти. И так, надутым, и проследовал в кресло. Формально оно считалось креслом второго пилота или штурмана, но по факту было просто пассажирским, так как человек, управляющий космокатером, совмещал в себе все функции. Включая капитанско-командирские.