- Ирландцы – известные алкаши, - поддержал доверительную беседу Мигель и тоже потянулся к капустке. – Круче только русские. Но мы, как ты правильно заметил, хотя бы закусываем. Пусть и не всегда. Но зато даже виски!
- Чего это вы круче? – после выпитого глаза поэта ещё больше прояснились, хотя казалось, что дальше уже некуда.
- Да потому что мы во всём круче, - Мигель разлил виски. – Как говорил один забытый русский писатель начала двадцать первого века, - кто не русский, тот дурак. То есть, это его персонаж говорил. Но всё равно. Ирландцев, испанцев и евреев, понятно, не касается. Ну, давай. За поэзию!
– За поэзию – это святое!
Чокнулись, выпили, закусили.
Космокатер ушел с орбиты и окончательно лег на курс. Едва слышно запел гравигенератор, нейтрализуя бешеное ускорение, на котором разгонялась «Кармелита». Её нос был теперь нацелен на яркую голубоватую звезду, сияющую в центре навигационного экрана.
- Земля, - произнёс Конвей с непередаваемой интонацией, глядя поверх плеча товарища.
Мигель повернулся вместе со стулом. Какое-то время они молча смотрели на экран. Мигель не знал, о чём думает О’Доэрти, но подозревал, что о том же, о чём и он сам. И миллионы людей на Марсе, Ганнимеде, Рее, Луне или в любом другом месте Солнечной, которые вот уже сто двадцать лет – с тех пор, как последний корабль колонистов покинул Землю – смотрят на далёкую-близкую родину. Наступит ли день и час, когда мы вернёмся? И нужно ли нам туда возвращаться?
- Наступит ли время, когда мы туда вернёмся? – негромко пробормотал Конвей, и Мигель услышал, как забулькало в стаканы виски из бутылки.
- И нужно ли нам туда возвращаться? – Мигель повернулся к другу и взял стакан.
- Честно? Не знаю, - сказал блюзмен. – Но ты неправильно ставишь вопрос.
- А как?
- Хотим. Хотим ли мы туда возвращаться?
И, не дожидаясь тоста, Конвей опрокинул в себя виски. Мигель пару секунд помедлил и последовал его примеру.
До нового 2070 года по всей планете умерло четыреста одиннадцать миллионов человек.
Последние и самые продвинутые достижения медицины, включая тончайшую генную инженерию и наноботов, оказались бессильны. Люди старели на глазах, за считанные месяцы, и умирали от дряхлости и отказа жизненно важных систем организма. По сути, это была прогерия – генетический дефект, при котором смерть наступала от преждевременно развившейся старости. Только не та, крайне редко возникающая естественным путём и давно известная, а новая, искусственно вызванная. В тысячу раз более страшная. Да чего там – в десятки тысяч раз. Или в сотни – никто не считал.