Силясь унять разошедшееся сердцебиение, Мэл сделала глоток и в
привычном жесте накрыла ладонью кожу над вырезом платья. Кулон,
оставшийся в наследство от матери, Амелия не снимала никогда. В
минуты волнений он всегда помогал ей успокоиться и почувствовать,
что покойная леди Грерогер где-то рядом, смотрит на нее и
поддерживает. За этот кулон из прозрачного камня, чересчур скромный
по столичным меркам, Мэл пришлось выдержать настоящий бой с
модисткой. Только если Амелия согласилась отправиться на бал в
платье-пирожном, то насчет кулона была непреклонна.
Сердце пропустило удар, когда пальцы не нащупали ничего, кроме
разгоряченной от волнения кожи. Как слепой, пытающийся запомнить
лицо человека, касаясь подушечками пальцев, Мэл трогала и трогала
шею, пока окончательно не убедилась: кулон исчез.
Но ведь она сжимала теплый камень в ладони, когда поднималась по
ступеням крыльца! Тогда — где?
Мэл вспомнила, как подвернула ногу, засмотревшись на портреты
королевской династии. Тогда она чуть не упала, неловко взмахнув
руками. Неужели задела и порвала цепочку, от испуга даже не
заметив?
Амелия глянула в сторону, куда отошел отец. Лорд Грерогер тоже
остановился у столиков с напитками, только не в одиночестве, как
она, а в окружении мужчин его возраста, и увлеченно о чем-то с ними
беседовал.
Оторвать отца от друзей и предстать перед ними в образе дурочки
и растеряши, опозорив тем самым родителя? Нет, к такому она была не
готова. Поэтому, убедившись, что на нее никто не смотрит, Мэл
поспешила к выходу из зала.
— Сколько времени до открытия бала? — Поймала первого
попавшегося слугу.
— Четверть часа, госпожа.
И Амелия, молясь сразу всем богам, чтобы успеть, выскользнула в
двери, обогнув на выходе пухлую даму в платье того же цвета, что и
на ней.
Только в отличие от Мэл, та напоминала в нем не воздушное
пирожное, а огромный двухэтажный торт со взбитыми сливками.
***
Гости продолжали прибывать. Припозднившиеся и рискующие опоздать
на сам королевский бал, они спешили по коридору сплошным потоком, и
Амелии пришлось «плыть» против течения. Одна дама преклонного
возраста, провожающая на праздник не иначе как внучку, грубо и
хлестко высказалась по поводу воспитания современной молодежи,
отчего Мэл покраснела до корней волос.
— Прошу прощения… Разрешите… — смущенно бормотала она, мечтая об
одном — поскорее оказаться в Южном округе, где провела все
шестнадцать лет своей жизни. Там тоже были балы и приемы, но теплые
и уютные, где все друг друга знали. И если еще несколько минут
назад Амелия с восхищением смотрела на окружающее ее великолепие,
то сейчас ощущала себя бабочкой, чересчур близко подлетевшей к
огню. Если она опоздает к открытию бала, отец не перенесет такого
позора.