— Кем?! — сердце Ари сжалось, к горлу подступил комок. Вот,
оказывается, что! Её сосватал не кто-то, а сам король. Но как это
возможно? При живых родителях? И кто же будущий муж? Наверняка
какой-то плешивый старик или толстопузый купец: они были в первых
рядах его свиты, когда он почтил своим присутствием службу в
монастыре.
Аббатиса улыбнулась, довольная ужасом Ари, и усугубила его:
— Твой отец изменник, он вёл переговоры с Тарном и даже вступил
в сговор с нашими врагами. Лишь по милости Его Величества ему
сохранили жизнь. Разве можно поручить такому человеку, как князь
Хольм, судьбу девушки, пусть и его родной дочери? Конечно, нет.
Твоя опекунша — я, и король просит меня дать разрешение на твой
брак с лордом Тэнимом Лингрэмом.
С Лингрэмом? Ари в бешенстве вскочила на ноги:
— Вы с ума сошли?! Я никогда не дам своего согласия! Лучше я
выйду за монастырского садовника, чем за этого мерзавца!
Да, за кого угодно, за старика с блестящей лысиной, который
стоял рядом с королём на службе и постоянно промокал правый уголок
рта от слюны; за садовника Герберта — хромого и горбатого; за
лысого черта… Но не за этого злодея, штурмовавшего их замок! За
человека, о котором даже за монастырские стены просачивались такие
слухи, что кровь стыла в жилах.
— Дитя моё, ты слишком недальновидна и не можешь оценить великой
милости нашего монарха, — матушка Имельда уже откровенно
издевалась. — Предназначение женщины твоего круга — стать достойной
супругой и произвести на свет здоровых наследников. Быть набожной и
во всём послушной своему мужу. Разве не этому мы учили тебя все эти
годы? Ты станешь женой лорда-маршала, красивого и богатого. Любая
девушка в королевстве мечтает стать избранницей лорда Лингрэма.
Вот, взгляни, у меня есть его портрет…
Ари выхватила у неё из рук кусок полотна. С портрета на нее
смотрел сероглазый темноволосый мужчина с высоким лбом, сжатыми в
ироничную улыбку тонкими губами, носом с едва заметной горбинкой. С
лицом, перечеркнутым тонкой белой линией шрама, идущей справа
налево. Как есть — презренный пират, потомок Аберраха, даже шрам
такой же, как в ее сне. И взгляд, как у пирата, тяжелый,
оценивающий, пронзающий насквозь. Взгляд убийцы.
Ари замахнулась, чтобы бросить портрет в камин, гордо вздернула
голову:
— Лучше смерть, чем… — она запнулась, увидев, что камин с утра
не растапливали, швырнула портрет на пол и вдавила каблук прямо в
глаз лорда.