Сейчас
мне не хочется думать, чего мне будет стоить эта попытка в будущем. Точно знаю,
что встреча с прошлым не пройдет даром – сердце уже начало мучительно ныть,
проснулись воспоминания, которые я так тщательно прятала в укромном уголке
своей памяти, и тело словно ожило от долгого сна. И это только начало. Но я
ведь с самого начала знала, на что шла, правда? С того самого момента, когда я
держала в своих руках исхудавшую ладонь дяди Димы и обещала ему, что
обязательно придумаю, как спасти любимый лагерь, а он мягко попросил: «Поговори
с Кириллом. Он тебе не откажет», я знала, что для меня это не будет просто.
Что
ж, дядя ошибся. Гордеев мне отказал. Но винить его за это я не могу – я для
него никто, лишь девушка, которая когда-то клялась ему в любви, а потом бросила
без объяснений. На его месте я поступила бы точно также. У дяди Димы было
больше шансов спасти лагерь, которому он отдал тридцать пять лет своей жизни,
если бы он обратился к Кириллу напрямую. А я только все испортила. Снова.
Глаза
под закрытыми веками предательски пекут, но я не позволяю слезам пролиться. За
пять лет я плакала более чем достаточно, а сейчас не нужно грустить: возможно,
встреча с этим новым холодным и жестким Кириллом позволит мне, наконец,
оставить связанные с ним воспоминания в прошлом и двигаться дальше. Без
сожалений. Без мучительных вопросов «А что если?». И без «Синички» тоже.
Следующим
утром я встаю по будильнику. На автомате принимаю душ, надеваю джинсы и
свободный джемпер, прячу вещи и косметичку в дорожную сумку. Впереди у меня
поездка на метро, Аэроэкспресс и утомительный перелет на юг – как бы ни
хотелось мне немного задержаться, чтобы хоть одним глазком взглянуть на
достопримечательности столицы, в Краснодаре меня ждет дядя. Новость о том, что
с его детищем, детским лагерем, нам все же придется расстаться, я должна
преподнести ему лично.
Несмотря
на ранний час метро кишит людьми. Проехав в тесноте несколько остановок до
Белорусского вокзала, я поднимаюсь на улицу и, с любопытством глазея по
сторонам, беру в уличном кафетерии кофе и круассан. Капучино оказывается
приторно сладким, а выпечка – явно вчерашней. Но я проглатываю все до последней
крошки, компенсируя своему желудку полное отсутствие аппетита накануне – вчера
я так волновалась до и после встречи с Кириллом, что одна мысль о еде вызывала
тошноту.