Эмма внимательно оглядела дочь.
– Блузка в порядке, но никаких брюк. Черная юбка и чулки, юная
леди, также сними цепочку и застегни воротник, нет смысла
привлекать внимание к этой области.
Гермиона фыркнула, но переоделась, как просила мать, и
спустилась к родителям.
***
Гарри Поттер сидел во второй спальне Дадли, окруженный
сломанными и выброшенными игрушками и играми Дадли, и рассуждал,
как ему пережить лето. Что-то было не так в пророчестве, которое
показал Дамблдор, и он пока не мог понять, в чем дело. В любом
случае, это были плохие новости. Гарри на самом деле злился на
Дамблдора больше, чем на себя. В самом деле, если бы директор
поделился пророчеством, скажем, несколькими годами ранее, его
крестный отец не умер бы этой весной, а Седрик Диггори, возможно,
выжил бы в турнире Трех Волшебников. Гарри знал, что был бы в
лучшей форме и гораздо больше мотивирован для учебы. Ну и встреча с
"Грозным глазом" Моуди и другими на вокзале Кингс-Кросс. Если
думать очень цинично, можно увидеть в этом руку директора. Сначала
ввергнуть его в депрессию пророчеством, а затем, угрожая его дяде,
заставить родственников обращаться с ним еще хуже. Если плохое
обращение было запланировано, Гарри должен признать, что это
сработало не так хорошо, как могло бы, из-за того, что он поцеловал
Гермиону на прощание. Это отняло у него всю оставшуюся унцию
мужества, но она ответила, и одна только мысль об этом вызвала
улыбку на его лице.
Настроение его дяди омрачилось во время встречи с его няньками,
но, как ни удивительно, он, похоже, поверил, когда Гарри
запротестовал, что он не виноват в их действиях, и фактически
попросил их не беспокоить его родственников.
Через несколько часов после того, как они вернулись на Тисовую
улицу, 4, во второй спальне Дадли без стука открылась дверь, вошел
Вернон Дурсль и смерил Гарри оценивающим взглядом.
– Парень, после сегодняшних событий у нас с твоей тетей был
долгий разговор о тебе. Если ты согласишься на несколько вещей,
думаю, у нас есть рабочий план на лето.
Гарри был шокирован такой вежливостью.
– Конечно, дядя.
– Хорошо, теперь ты будешь работать во дворе. Я бы хотел, чтобы
ты занялся садом и прочими вещами по мере надобности. Твоя тетя
выразила озабоченность по поводу того, что ты больше не готовишь, и
я вынужден согласиться с ней в этом вопросе. Я также перечитал
письмо, которое оставили вместе с тобой на нашем крыльце, даже не
спросив нашего согласия.