Она дразняще улыбнулась.
– Я же говорила, можешь смотреть и даже трогать все, что
захочешь. Надеюсь ты позволишь мне такую же вольность,
– Конечно, – сказал он. Одна только мысль, как она ласкает его
тело, прикасается к нему, особенно там, была почти невыносима.
Гермиона не заставила себя ждать и быстро разделась. Как он и
подозревал, она не носила лифчик. Ее торчащая грудь в нем не
нуждались. Он зачарованно смотрел, как она снимает трусики,
открывая аккуратно подстриженный треугольник каштановых волос,
указывающий на свободную от волос щелку между ног. Она повернулась,
позволяя ему насладиться тугой попкой и гладкой спиной, затем
наклонилась к комоду, доставая полупрозрачную ночную рубашку, и
открывая щелку с другого ракурса. Гарри мог честно сказать, что
наслаждается всем этим. Она надела рубашку, затем подхватила и
накинула халат, открыла потайную дверь, соединяющую их комнаты, и
они направились в комнату Гарри. Гермиона заперла дверь и показала
Гарри еще два запирающих заклинания и два заглушающих, позволив ему
наложить их под ее присмотром, и уговорила его переодеться.
Гермиона стояла в двух шагах от него, одетая в одну лишь тонкую
ночную рубашку, и Гарри трудно было сосредоточиться даже чтобы
просто как следует раздеться. Пока он стягивал боксеры – последний
кусок ткани, оставшийся на нем – она сняла рубашку и обнаженная
гордо стояла перед ним. Гарри не знал, что делать, но не мог просто
стоять и смотреть. Он сделал шаг вперед и обнял ее. Его разум
отключился, когда он почувствовал, прикосновение ее кожи, но в этот
момент разум был бесполезен, как и разум Гермионы. Древние
инстинкты вступили в игру, направляя их гораздо лучше слов. Через
полчаса ни один из них не был девственником. Оба щеголяли широкими
довольными улыбками, еще долго обнимая и лаская друг друга.
Эти ласки оказали на них вполне определенное воздействие, оживив
их пыл и желание. Вскоре они снова соединились, достигнув более
высоких вершин, чем раньше. Однако успокоились они только после
третьего пика. У Гермионы хватило благоразумия наложить
обезболивающие чары на нижнюю часть живота, а затем они прижались
друг к другу и быстро заснули. Никто из них даже не заметил
красноречивых пятен, оставшихся на простынях.
Сириус появился чуть позже, он попытался открыть дверь, но
обнаружил, что она надежно заперта, сопротивляясь его "Алохоморе".
Затем он попробовал дверь Гермионы, получив тот же результат. Он
удовлетворенно улыбнулся про себя и пошел к себе.