Не в силах ни пошевелиться, ни даже скосить глаза, Гарри мог
видеть только потолок, и видел, что домовые эльфы проделали хорошую
работу, возвращая его в первозданное состояние. Он слышал какое-то
пение на неизвестном языке и время от времени замечал руку,
двигавшуюся в пределах его поля зрения. Он понятия не имел, сколько
времени это займет. А потом вдруг что-то поменялось. Его шрам начал
ужасно болеть, появились видения, вероятно, вызванные этим
проявлением темной магии, но все было смыто сильной болью. И снова
он понятия не имел, как долго это продолжалось. Он думал, что от
боли потеряет сознание, но этого не случилось.
Затем все кончилось так же внезапно, как и началось. Билл
отпустил Гарри и выволок старую ложку из комнаты. Гермиона тут же
оказалась рядом с ним. /* Прим. перев.: всю малину директору
обломали */
– Как ты, Гарри? – спросила она сдавленным от волнения
голосом.
– Не уверен. В конце было очень больно. Сколько прошло
времени?
На это ответила Молли.
– Почти два часа. Теперь позволь мне залечить твой шрам, он
открылся в конце ритуала, – она взмахнула палочкой, и он
почувствовал, как его кожу слегка стянуло, а затем отпустило. –
Теперь гораздо лучше, на месте шрама осталась едва заметная
полоска. Если повезет, она тоже исчезнет, – удовлетворенно сказала
Молли.
Гермиона помогла ему сесть. Он огляделся и не увидел
Сириуса.
– Куда делся Сириус?
– Он пошел с Биллом, показать, где можно безопасно закончить
работу, – объяснила Гермиона своим лекторским тоном. – Ритуал
переместил крестраж с нужного предмета – тебя, на ненужный – ту
старую ложку. Теперь они собираются использовать Адское пламя,
чтобы полностью его уничтожить.
Гарри чувствовал себя окруженным любовью и дружбой. Он знал,
Гермиона любила его, Молли тоже любила, но совсем по-другому, а
близнецы оказались хорошими друзьями. Он никогда не видел их
настолько серьезными, как тогда, когда они присоединились к
ритуалу. А еще были эльфы. Он не мог честно сказать, что Кричер
любил его или даже испытывал к нему симпатию, хотя старик, похоже,
немного смягчился, но Добби обожал его, в этом он не сомневался. Он
был совершенно уверен, что Добби защитит его даже ценой собственной
жизни, если до этого дойдет. В каком-то смысле Гарри тоже любил
своего маленького друга.