Вячеслав
«Трясет! Дьявол, как же трясет!»
Нужно уходить. Убираться. Как можно быстрее. Как можно дальше.
Отсюда. От нее. От этой маниакальной нездоровой зависимости.
От безумного желания стиснуть пальцами ее беззащитное горло, полностью перекрывая доступ кислорода. От странной потребности намотать на кулак рыжие волосы и резко дернуть вверх, вынуждая ее инстинктивно приподняться на носочках и громко взвизгнуть. Зачем? Да просто все!
Чтобы наказать мерзавку! Чтобы собственное нутро остыло.
Не жгло. И не заходилось в болезненных судорогах при одной лишь мысли о… о ней. О Синичке, самозабвенно ласкающей Юрку.
«Как посмела? Как ты посмела, дрянь?»
Судорожный вздох. Глубокий. Рваный. Точно огнем опаляющий легкие.
«Успокойся! — твердил он себе, в который раз взывая к последним крохам самообладания. — Вы друг другу никто! Она ничего тебе не должна! Или…»
Мышцы мгновенно превратились в сталь.
Ладони сжались в кулаки столь сильно, что онемели.
А зубы… он чудом не стер их в порошок, сдерживая рвущийся наружу вопль: «Должна! Конечно, должна!»
Красницкий буквально прирос к полу, опасаясь лишний раз шевельнуться.
Опасаясь рвануть к ней и…
Нет. Он не мог с уверенностью сказать, чего хочет больше.
Убить пучеглазую на месте или заставить ее вновь прикоснуться к нему.
Приласкать. Успокоить. Угомонить. И удержать от ошибок.
А она смогла бы. Непременно смогла бы. Если бы только… захотела.
Раздираемый противоречиями, Вячеслав продолжал стоять на месте, будто пришибленный, и таранить девушку убийственным взглядом, с замиранием сердца ожидая ее ответа. Ответа, которого все не было.
Кровь устремилась к вискам, вскипая прямо в венах. Сознание помутилось.
«Давай, сука! Не стой столбом. Где твоя злость? Где негодование? Оправдывайся! Возмущайся! Ори! Опровергай мои слова! Скажи, что я неправ! Скажи, что ошибаюсь на твой счет… ошибаюсь в том, в чем уверен абсолютно! Соври мне! Только не молчи! Не бледней! И не смотри таким испуганным виноватым взглядом! Бл*дь! Не прожигай бездонную дыру в моей груди! Иначе сама утонешь! Захлебнешься! Уж я об этом позабочусь!»
Вопреки его внутренним мольбам и проклятиям, Синичка молчала.
Нервно переминалась с ноги на ногу и дышала. Дышала. Дышала.
Громко. Жадно. Практически всхлипывала. Не плакала, но глаза ее отчего-то сильно покраснели. Видимо, собиралась. В любой момент.