Мягкий желтый свет фонаря осветил темный проем, ступени
лестницы, винтом уходящей наверх, лавку, уже покрытую
пылью.
- Чего встал? - Эксеншиерна выругался, глядя на медлящего
слугу. - Дай сюда фонарь, трус, встань сзади. Будешь наказан!
- Да, герре Гайер. - Голос лакея дрожал и казался радостным.
Что же здесь такого происходило? Освальд шагнул вперед, не дав
хозяину забрать фонарь. Сам взялся за толстое кольцо, не обратив
никакого внимания на благодарный взгляд слуги. Шагнул вперед, не
думая вытянул дагу, надежной тяжестью потянувшей вниз левую руку.
Охотник мог одинаково хорошо работать обеими руками, учителя, в
свое время, попались хорошими. Эксеншиерна нахмурился, но времени
на возмущения Освальд ему не дал, начав подниматься по лестнице.
Остановился, оглянулся, подозвал слугу:
- Знаешь где мои вещи? Хорошо, слушай внимательно. Принеси
ту сумку, у которой латунные застежки, понял? Не ту, у которой
медные замки, обязательно с латунными. Давай живее. И свечи не
забудь на этот раз.
Проследил взглядом торопливо удаляющуюся спину. Темное пятно
бежало по дорожке, оскальзываясь и двигаясь в сторону двери из
которой они только что вышли. Двигался слуга на удивление быстро,
ни разу не исполнив те забавные пируэты, что были во время ходьбы к
башне. Освальду становилось все интереснее и интереснее. Он
повернулся к Эксеншиерне, молча ждущему от него объяснений.
- В сумке есть кое-что нужное. Да и зачем он нам здесь,
герре Гайер? Шумит, трусит, один вред. Конечно, мы могли осмотреть
комнату и днем, но ночью все-таки есть шанс увидеть и найти то, что
при солнечном свете даже и не заметим. А чего может так бояться ваш
слуга?
- Дикие необразованные люди они у меня, что с такого взять?
- хозяин замка пожал плечами. - Суеверия и прочее. Мэрай считали
сильной колдуньей.
- Мэрай? - Имя легло на язык мягко, перекатилось неожиданной
остротой своей третьей буквы и снова замерло на окончании.
- Да, так ее зовут. Или звали... кто его знает. Хочется
надеяться, что она все-таки не цацкалась с врагом рода
человеческого, и что сбежала из какой-то своей бабской дурной
прихоти.
- Вы держали ее здесь насильно? - Охотник приподнял бровь,
вопросительно посмотрев на хозяина.