Одинокая слеза сорвалась с длинных ресниц и растеклась кляксой у шкатулки, купленной по цене замка на двести комнат. Пир вернул ей молодость, утраченную от горя.
Невольно вспомнился страшный день, когда они потеряли Стефания – старшего из близнецов. Он родился почти на целые сутки раньше своего брата. Младшего сына, Теодора, так надолго задержавшегося в ее чреве, едва сумели оживить.
Наследный принц рос здоровым, веселым, жизнерадостным, чего нельзя было сказать о Тео. Болезненный, маленький, крикливый. Сначала Лючия не догадывалась, что ее младшего сына снедает ревность: разве может шестилетний малыш испытывать настолько сильные, отличные от любви, чувства к своему брату–близнецу? Оказывается, может. Она видела его равнодушное лицо, когда все, наконец, поняли, что Стефания на корабле нет – ее любимый малыш исчез в бескрайнем море. Тео не проронил ни слезинки. Продолжал, будто ничего не случилось, пускать деревянные кораблики в ушате с водой.
– Без него спокойнее.
Лючия никогда не забудет, как Теодор дернул ее за плечо, заставляя взглянуть на себя, тем отвлекая от тяжелых дум: она устыдилась, что сын оказался свидетелем истерики, в которой мать рвала на себе волосы, поседевшие за одну ночь. Лючия потянулась к Тео, желая прижать к себе и вдохнуть любимый запах, но малыш оттолкнул ее, даже не пытаясь скрыть брезгливости.
– Куда ты дела мою маму?
– Мальчик мой, это же я, твоя мама…
– Когда я буду королем, велю выгнать тебя, старуха.
И больше не подходил к ней. Всячески показывал, что не признает ее.
Ее мальчик изменился. Горе тому виной или природная жестокость, но тот, кто находился в тени старшего сына, показал себя с неожиданной стороны.
«Старуха!» – больная мысль въелась в мозг матери: она любыми средствами захотела вернуть себе молодость, думая, что тогда Теодор сделается прежним.
Они упустили время, жалея его, оставшегося единственным сыном, а когда взялись за строгое воспитание, оказалось, что изменить уже ничего нельзя. Страшно вспомнить, как Теодор, будучи подростком, бесновался, обвиняя отца в глупых тратах средств. Супруг всего лишь хотел осуществить ее мечту сделаться молодой – такой, как прежде, еще до трагедии, разыгравшейся в море.
– Как ты мог?! – кричал Теодор, тряся перед носом пораженного отца договором, по которому соседнему королевству Итара передавалась часть скалистого берега вместе с безымянным островом, который и островом–то назвать трудно, поскольку тот появлялся из морской пучины в лучшем случае раз в год и через непредсказуемое время вновь уходил под воду. – За какие–то безделушки из Пира ты отдал то, что по праву должно было перейти мне, – он так хлопнул ладонью по лежащей на столе карте Фарикии, что король вздрогнул. – И все из–за прихоти женщины? Отец, ты слаб!