Он говорил минут десять, не больше,
но когда произнес последнее слово, чувствовал себя так, будто
только что снова пережил тот самый бой, в степях севернее
Сталинграда, который стал для него последним. Безмерная,
запредельная усталость, полное опустошение и пустота в душе.
Тяжелая тупая боль заполнила легкое, которое вроде давно и хорошо
подлечили.
- Они не побеждены, - тихо произнес
Иван. – Они остановлены, понесли потери, это да. Но они не
повержены, не обольщайтесь. Вы хотите наступать весной, я знаю это.
Это ошибка. Не повторяйте наших ошибок, умоляю.
В зале воцарилась тишина.
Терентьев сел, почти рухнул на стул,
опустив руки. В голове билась одна-единственная мысль, которую он
когда-то услышал в постороннем разговоре:
«Я сделал все, что в человеческих
силах. Кто может – пусть сделает больше».
В зале воцарилась тишина, гробовая,
могильная. Казалось, пролети муха – и шелест ее крыльев отзовется
громом. Промышленник открыл, было, рот, но смолчал. Лимасов
поглаживал выбритый подбородок, уставившись куда-то в прозрачную
гладь стола. Военные переглядывались с некоторой растерянностью.
Константин сидел неподвижно, как изваяние, положив локти на стол,
сложив пальцы в замок.
Наконец, один из присутствующих
заговорил.
- Вы позволите? – вежливо вопросил
Устин Корчевский, начальник Главного Управления Генерального Штаба
Империи, шеф военной разведки.
- Да, - разрешил самодержец.
- Иван Сергеевич… - начал Корчевский,
очень серьезно, положив перед собой руки с долинными узловатыми
пальцами, как пожилой клерк за конторой. – Вы хорошо сказали, и мы
вас поняли. Но, поймите и вы нас… Что вы предлагаете? Какая у вас
альтернатива?
Иван рывком поднял опущенную голову,
на лице его отразилась такая буря эмоций, что все вздрогнули.
- Подождите, голубчик, подождите, -
Корчевский поднял узкую ладонь в останавливающем жесте. – Я
понимаю, вы предлагаете отказаться от наступления. Думаю, учитывая
все предшествующее, можно говорить с вами открыто. Да, на рубеж
мая-июня мы планируем большую наступательную операцию, которая
должна сокрушить «семерок» или, по крайней мере, подорвать их
обороноспособность. Вы порицаете нас за него, сравнивая с
катастрофой вашего мира в аналогичных обстоятельствах. Но скажите,
а была ли альтернатива у господина… товарища Джугашвили на тот
момент? Что он мог сделать? Ждать, копить резервы, выравнивать
баланс? Но ведь очевидно, что Гитлер не стал бы этого ждать.
Промедли ваш Союз, и Рейх снова перешел бы в наступление, снова
захватил бы инициативу, там, где посчитал нужным. Ту кампанию
Джугашвили-Сталин и Советская Россия начали авантюрно и проиграли.
Но и замена, по сути, была лишь одна – дождаться новой атаки и
снова вести оборонительные бои в стиле сорок первого года.