- Товарищи… - начал, было, он и
умолк, заметив недоуменные взгляды, которыми обменялись
присутствующие. – Господа, - поправился Терентьев.
Во рту мгновенно пересохло, в голове
звенела космическая пустота – вся заготовленная и тщательно
отшлифованная речь испарилась, как капля воды на раскаленном
металле.
Он сжал кулаки, крепко, так крепко,
что коротко остриженные ногти глубоко впились в кожу. Иван вспомнил
сорок второй – не отдельные события, а само ощущение того времени -
будто развернул полотно сотканное из душевных нитей.
И заговорил.
Он отбросил выверенные формулировки и
аналогии, потому что понял – здесь они бесполезны. Люди, сидящие
перед ним, не понимают, что такое тотальная война на уничтожение.
Они могут понять ее как некую сущность, как определение, как
страницу учебника, но не в силах проникнуться истинным ужасом и
безысходностью настоящей Войны. Той Войны, что страшным катком
прошлась по его миру и его родине, принеся немыслимые разрушения
стране, убив миллионы неповинных людей, навсегда изувечив души
выживших. Несмотря на то, что Враг уже стоял на пороге, несмотря на
поражения и отступления, они все еще не понимали, что в этом
противоборстве сражаются не на территории, выгоды и контрибуции. С
их точки зрения все было достаточно просто и описуемо – противник
использовал преимущество внезапного удара и технического
превосходства, добившись феноменальных результатов. Но всему
приходит конец, в том числе и эксплуатации первичного успеха.
Империя пережила тяжелый шок и понесла большие потери, но теперь
ситуация переломлена. Враг так же потерял немало людей и техники,
лишен серьезных подкреплений, он истощен и вынужден контролировать
огромную территорию. Империя восстановит силы, накопит новые, и
ответным ударом повергнет негодяев.
Так они видят общую картину, и сейчас
бесполезно апеллировать к цифрам и числам.
Иван говорил короткими, отрывистыми
фразами, отбросив политес и «господ», словно выплескивал из самой
души мутный и страшный осадок, настоящий яд, который навсегда
остался от его войны. Он старался, как мог, передать
чувства человека, который уже все это видел и пережил.
Сорок второй год… Облегчение от того,
что – устояли, не сломались; восторженное ожидание победы весной -
предвкушение, сплетенное с горчинкой скорби и памятью об ушедших;
удивление и недоумение – после того как неожиданно прекратились
победные сводки; горькое понимание того, что победа так же далека,
как и год назад. Безмерная усталость, страх, тяжелое, свинцовое
отчаяние при виде противника, который, словно сказочное чудовище,
отращивал две новых головы взамен каждой отсеченной.