Вэймин моргнул, опустил и поднял
веки, будто броневые заслонки двинул, и жесткая психологическая
дуэль закончилась.
- Мы обдумаем ваши слова, -
доброжелательно вымолвил он, мгновенно набросив привычную личину
вечно улыбающегося глуповатого азиата в нелепом костюме. – Впрочем,
лично мне кажется, что тридцать процентов были бы более
уместны.
- Деловым людям свойственно
торговаться и думать о будущем, - проводил его Константин.
Император сел в свое любимое
деревянное кресло, вытер испарину со лба. День только приблизился к
полудню, а он чувствовал себя выжатым, словно китаец выпил из него
всю жизненную силу. Хотелось одновременно и броситься в кровать,
чтобы проспать не меньше суток, и удариться в загул, чтобы смыть
нервное напряжение алкогольным дурманом и бесшабашным весельем.
Мерно тикающий организатор отсчитал
очередной час и перелистнул карточки. Через десять минут назначено
Илиону Крамневскому. Беседа обещала стать интересной. В принципе,
можно было обойтись и без знакомства, но, учитывая важность миссии
«Пионера», император хотел лично посмотреть на капитана субмарины.
И, можно надеяться, эта встреча вернет ему хоть каплю бодрости.
Девять минут. Надо успеть сделать
что-нибудь еще, не очень важное, не слишком обременительное.
Константин взял очередной лист – прошение профессора Черновского о
создании небольшого вспомогательного комитета при Научном Совете.
Специализация – вопросы мобилизации и логистики… Некоторые фамилии
были знакомы и, конечно же, Терентьев. К прошению прилагалась
короткая записка Лимасова, в которой начальник Особого Департамента
не возражал против перехода подчиненного Терентьева и лаконично
выражал надежду на успех нового начинания.
Константин в задумчивости потер
подбородок. Черновский просил немногого, кроме того, пусть пришелец
лучше занимается расчерчиванием карт, нежели срывается в
немотивированное паникерство. Ладно… пусть играют в
мобилизацию.
Он написал «одобряю» и поставил
размашистую роспись
[1] Джеффри
Паркер «Grand Strategy of Philip II».
Глава 6
Тихо задребезжал будильник в наручных
часах, вибрация уколола запястье, сигнализируя о том, что уже пять
часов вечера. Поволоцкий оторвался от книги и, закрыв глаза,
помассировал веки подушечками пальцев. Глаза устали, мозг устал еще
больше. Хирург с самого утра безвылазно просидел в библиотеке имени
Иоанна Четвертого, Просветителя, перелистывая подшивки журнала
«Ланцет» с двадцать девятого по тридцать пятый года. Упоминание
Терентьевым «пенициллина» всколыхнуло старые воспоминания –
когда-то, еще в студенческие времена, юному Александру попалась на
глаза переводная заметка про penicillum notatum, со ссылкой на тот
самый «Ланцет». Нынешнее тщательное штудирование в широком
читальном зале, под шорох множества страниц, доносившихся с
соседних столов, принесло плоды.