Три публикации в двадцать девятом
году, ровно десять в тридцатом, две в тридцать первом, затем три
года подряд по одной публикации. Многообещающая субстанция, из
которой, однако, так и не смогли выделить действующего вещества.
Теперь известно, что дистиллировать его все-таки можно,
соответственно, создание достаточно дешевого, массового и
эффективного средства против сепсиса и гангрен – вопрос времени и
вложенных средств. И гаузевит рядом с этим - детская игрушка.
Казалось бы, прекрасная находка,
достойный повод для радости, но именно ее Александр не чувствовал.
Разгоняя кровь по уставшим глазам, поглаживая набрякшие веки, он
представлял себе путь нового лекарства, от первых экспериментов до
массового применения. И каждый раз фантазия спотыкалась на простом
и очевидном для хирурга факте: никакой чудо-эликсир, будь это даже
живая вода, способная воскрешать мертвецов, не поможет, без
действенной системы лечения. Именно системы - комплексной,
всеобъемлющей, принимающей и сопровождающей пациента от момента
ранения до выхода из госпиталя.
Системы, которую еще только предстоит
создать.
Но для этого придется очень, очень
тяжело поработать. Многое сделать, со многими встретиться. В первую
очередь - с Сергеем Сергеевичем Юдиным, директором института
желудочной хирургии.
Путь от библиотеки до института, с
портфелем-папкой под мышкой, занял немного больше времени, нежели
предполагалось, и пока водитель такси петлял по московским улочкам,
Поволоцкий представлял будущий разговор с Юдиным. Получалось не
очень хорошо – примерно так же ефрейтор может планировать равную
беседу с маршалом. Александр без лишней скромности считал себя
хорошим медиком, грамотным профессионалом. Пять лет учебы,
Петроградская Военно-медицинская академия имени Пирогова, обширная
практика и навыки, оттачиваемые годами в сырых джунглях Индокитая,
на прокаленных солнцем пустошах Южной Африки и еще во множестве
иных мест. Но Сергей Юдин… Это был не просто блестящий медик, Юдин
давно стал столпом врачебной науки и человеком-легендой.
И, надо сказать, очень вредной и
язвительной легендой.
Расплатившись с таксистом, Поволоцкий
ступил на гранитную лестницу, ведущую к окаймленным бронзовыми
полосами дверям Института. За спиной присвистнул паровой котел
отъезжавшего такси, подтаявший снег превратил широкие темные
ступени в мини-каток.