Падали редкие снежинки, похоже,
надвигался новый ураган. Фрикке с удовольствием ощутил прохладное
дуновение на щеке и доброжелательно улыбнулся сопровождающим.
- Господин… - полицейский капитан
запнулся, он только сейчас сообразил, что не знает, как следует
обращаться к почетному спутнику. Тот уже с год как лишен всех
воинских званий и формально являлся лишь обычным гражданином. Но
обычным то он как раз и не был, о чем знал каждый гражданин Нации и
житель Евгеники.
- Томас, - дружески разрешил его
сомнения Фрикке. – Просто Томас.
- Прошу вас… Томас… - робко произнес
капитан, стало видно, что он еще совсем юн. – Машина ждет.
- Да, конечно, - Фрикке окинул
окрестности долгим взглядом. Камни, припорошенные снегом, вьющаяся
прихотливыми зигзагами дорога, дымы нефтяных заводов за горизонтом,
видимые даже на фоне смурного низкого неба. У парадного входа
дисциплинированно выстроился десяток сервов из домашней
прислуги.
– Примите распоряжение, - сказал
Томас, и полицейский вытянулся, внимая великому человеку.
- Сожгите дом, - скомандовал Фрикке.
– Я привык нему, но не планирую сюда возвращаться. А старых друзей
привык провожать в огненном погребении.
Капитан молча кивнул, принимая приказ
и широким жестом указал в направлении приземистого военного
автомобиля.
Машина бодро катила на широких
ребристых колесах, удаляясь в сторону ракетопорта Молде. Дом пылал,
как гигантский погребальный костер, в языках пламени корчились,
вздрагивали картины, изображавшие батальную историю Евгеники,
жалобно стонали обугливающиеся деревянные панели, с обреченным
треском гибла мебель.
Жалкая горстка сервов, оставленных
владельцем, жалась поближе к огню. Жить им оставалось до того часа,
когда пожарище остынет, угли подернутся инеем, и зимний мороз
заберет всех. Один, самый молодой и сильный, все же не стал
дожидаться общей участи. Он бежал по заснеженной пустоши, надеясь
выбраться к ближайшему жилью. Остальные смотрели ему в спину с
обреченной жалостью. Конечно, домашний серв по своему положению
находится гораздо выше промышленного раба, но закон не знает
снисхождения – собственность, оказавшаяся вне дома не при
исполнении обязанностей и без разрешения хозяина, подлежит
утилизации.
Снежинки падали все чаще, исходя
крошечными струйками пара на светящихся углях.