Один из двенадцати, самый пожилой,
кашлянул, прикрывая рот рукой, на мгновение взоры всех остальных
обратились на него, с тем, чтобы сразу же вернуться к человеку в
синем костюме.
- Итак, - промолвил Константин
Второй. – Властью, данной мне народом Российской Империи, богом и
моими предками правящего дома Рюриковичей, я объявляю существующим
in corpus институт генеральных инспекторов Ставки. Завтра вы будете
приведены к присяге и получите все необходимые удостоверения и
предписания. Сейчас же – подумайте еще раз, готовы ли вы к столь
тяжелой ноше. Вам будет многое дано… Но и многое спросится. За
ошибки и просчеты вы ответите лично передо мной, без жалости и
снисхождения.
Он помолчал, смотря словно на всех
сразу, проникая в душу каждому.
- Ступайте. И еще раз взвесьте свои
силы.
Когда инспекторы потянулись к выходу,
император, глядя в окно, произнес, словно в пустоту:
- Господин Терентьев,
задержитесь.
Иван обладал весьма богатым
воображением и мог представить свое будущее в самых разных образах.
Но если бы лет десять назад ему сказали, что советский
контрразведчик станет почти еженедельно пить чай в компании самого
настоящего монарха… Терентьев даже не рассмеялся бы, а просто
пожалел скудного разумом и фантазией. И все же, именно так и
произошло.
Поначалу Иван не очень понимал, к
чему эти нечастые, но более-менее регулярные встречи. Они всегда
проходили по одному и тому же сценарию – Константин приглашал
Терентьева обсудить некие существенные проблемы, император и
служащий Мобилизационного Совета уединялись в специальной приемной
и пили чай за вдумчивой, неспешной беседой. Причем это были именно
беседы, иногда о вещах значимых и важных, таких как, скажем, тоннаж
многоосных грузовиков, сравнение пропускной способности
железнодорожной сети и автострад. А иногда просто разговоры как бы
ни о чем – о советском быте, персоналиях руководства, интересных
эпизодах из жизни самого Ивана.
Терентьев не понимал, что это за
времяпровождение, неуместное и малопродуктивное в условиях
тяжелейшей войны, когда каждая минута должна быть отдана работе.
Но, спустя месяц, более-менее разобравшись и войдя в новый статус
приближенного советника, сообразил, в чем дело.
Монарх может очень многое, но есть
некоторые привилегии рядового гражданина, которых самодержец лишен.
В первую очередь – это обычное человеческое общение, ни к чему не
обязывающее, не требующее просчета всех возможных последствий.
Сподвижники, помощники, подчиненные, родные – каждому из них что-то
нужно сейчас, или может понадобиться после. Любое слово властителя
страны будет взвешено и спрятано в дальних уголках памяти, на
всякий случай, к личной пользе или выгоде группы, семейства, клана.
Такова природа власти и людей в оной.