Та що ж, мені не звикати, батько мій пив, бив нас із мамою, ми від нього ховалися в лопухах, як кури…
О своих бедах рассказывала легко и спокойно, даже с юмором, как будто не о себе, а о ком-то другом. А ведь ей и вправду от жизни досталось. И позвоночник больной, и муж непутевый, и у сына жена не такая, и корова не доится…
И не вызывала она во мне жалости. Потрясающая женщина!
– Хороші новини, – говорит она, – менший син сьогодні з невісткою познакомить.
В сердце тревожно кольнуло. Спешу переменить тему:
– А где вам выходить?
– У Катеринівці, – отвечает она.
– И мне тоже. С вами выйду, а то заблудиться боюсь, в первый раз в деревню еду.
Она посмотрела на меня, как будто до этого не видела, и, похоже, ей кольнуло тоже. Она снова улыбнулась мне.
Я смотрю на ее руки. Они натружены, в мозолях, пальцы искривлены болезнью. Я кладу свою ладонь на ее. Так и едем. Молчим.
У нее звонит телефон. Находит его не сразу, прижимает к уху.
– Так! Я в автобусі. Скоро буду. Купила все, що ти просив. Ні. А яка вона? Не бачу. Та я без окулярів, сину.
Звонит телефон у меня.
– Где ты? – спрашивает он у меня тревожно.
– В маршрутке.
– Я жду тебя на остановке, – дрожь в его голосе немного унялась. – Ты скоро?
– Да, я с женщиной выйду, – ответила я.
– Ну хорошо, приезжай скорее, жду.
Мы въезжаем в Катериновку: большое село, зеленое, с маленькими, после города, домиками. У меня колотится сердце. Страшно.
А она смотрит на меня и улыбается.
Мы выходим из автобуса в центре деревни, где остановка, Дом культуры, школа, детский садик, клуб, кафешки, палаточки – все прижимается друг к другу тесно, съежившись.
Она отходит немного в сторону, а я стою, как испуганный воробей, взъерошенная.
Он встречает меня радостно, обнимает, целует.
– Как доехала?
– Нормально, – на душе моей становится легче и теплее.
– Тут должна была с тобой моя мама ехать… – его взгляд блуждает в толпе приезжих. – Мама!
Он идет к ней, приводит ко мне и представляет:
– Мама, это Аня. Аня, это мама – Катерина Ивановна.
Она подмигивает мне озорно и улыбается.
– Очень приятно, – говорю я.
– И мне, – она говорит уже по-русски.
И мы идем потихоньку домой. У нее звонит телефон, она отстает немного и говорит с кем-то, и я не могу ничего разобрать, только слышу:
– Хороші новини. Син невістку привіз. Аня…
2012
Трое
Нас было трое – я, Григорий Сковорода и Покровский собор. Григорий Саввич все порывался идти куда-то, но я остановила его, попросила поговорить. Так и застыл он, идущий, а я села рядом.