— Ваше высочество, — от двери ко мне размашистым шагом шел
Румберг. — Мы уже с ног сбились, разыскивая вас. Не надо уходить,
не предупредив ваших преданных слуг о том, куда вы идете, — попенял
он моей безалаберности. Я только вздохнул и направился к нему,
чтобы под конвоем проследовать в свои комнаты.
И все же в этот раз я не ошибся в своей первоначальной оценке
Шувалова. Более того, за время, пока я не имел с ним дело, он
подучился и стал совершенно невыносим, особенно в больших дозах.
Напыщенный и самовлюбленный, он столько раз за вечер произнес «я»,
что мне под конец уже стало просто смешно. Глядя на его руки,
пальцы которых были украшены перстнями, я не мог теперь с
уверенностью сказать, что идеи, которыми он фонтанировал на ужине,
были его собственными. Потому что, когда я поднял вопрос о
государственных продовольственных магазинах, и о частных хранилищах
зерна, он тут же начал излагать концепцию, напрочь вычеркнув из ее
создателей сидевшего тут же за столом Воронцова. Зато, становилось
понятно, почему проект не начал воплощаться в жизнь — все просто,
граф Шувалов при малейшем намеке на сложности, и возможное
недовольство дворянства, тут же, скорее всего, сдал назад, и в
итоге пострадал только Воронцов. Единственное, что делало Шувалова
чрезвычайно полезным человеком, можно даже сказать, незаменимым —
это его способность выискивать в толпе самородки, вытаскивать
таланты и заставлять их проявлять себя на полную катушку. То, что
он, скорее всего, присваивал себе и изобретения, и проекты будущих
указов, возможно не все, но часть из них абсолютно точно, не
подвергалось сомнению, но это была та плата, которую я на данном
этапе мог себе позволить, потому что его проекты, в отличие от моих
пройдут и тетушка как минимум их рассмотрит, ну, не она сама,
конечно, но ее министры и парламент — точно.
А еще у Петра Ивановича была одна весьма полезная черта — он был
пробивной. И при должной мотивации, при постоянном одобрении и
правильной позиции в момент первого негативного отрицательного
опыта в процессе этой зерновой реформы, именно он был способен ее
протащить и заставить помещиков выполнить объявленные условия, а
казенные хранилища заполнить зерном. Ведь сумел же он протащить
несколько государственных монополий в том числе на винокурни, и
«Генеральное межевание» — это то, что я, поднапрягшись, вспомнил о
нем из школьной программы. И ничего, жив и здоров остался, упитан и
блистателен. Не зря Ушаков боится, что именно Шувалов заберет у
него бразды правления Тайной канцелярии. Собственно, а почему бы и
нет?