— М-да, красотища-то какая, глаз просто не оторвать, — я натянул
поводья, и конь остановился прямо перед крыльцом Большого
Меншиковского дворца, ведущего прямо к тяжелым входным дверям. Само
здание, состоящие из трех корпусов: центральный был трехэтажный,
два других, стоящие по бокам — одноэтажные, пребывало в
запущенности, словно в нем не госпиталь был совсем недавно
организован, а скотный двор. Зато земли вокруг дворца впечатляли.
Как и остатки начатого когда-то разбиваться парка каскадного типа,
но, по какой-то причине так и недостроенного, а потом и вовсе
заброшенного.
Наверное, когда-то еще при Петре I этот парк производил
впечатление, вот только теперь все вокруг заросло, в основном
сорняками. Каменные лестницы кое-где покрылись выщерблинами, а в
некоторых местах вообще начали разваливаться, и я бы не рискнул по
ним пройтись, чтобы не переломать ноги, потому что падение с этих
ступеней — это было всего лишь вопросом времени. Но имение все
равно впечатляло, прежде всего своими размерами, хотя, чтобы
заставить эту землю приносить хоть какой-то доход, необходимо было
вложить в нее немало сил и средств, которых у меня пока было
довольно ограниченное количество.
Елизавета себе не изменяла и одаривала близких людей ценными
подарками по любому поводу, а то и вовсе без оного. Хотя мне
доставалось гораздо меньше, чем тому же Разумовскому, но, скорее
всего, действовала тетушка так, потому что понимала — мне в один
прекрасный день может достаться все — вся Российская империя, а вот
ее тайный муж может и в нищету впасть, если сумеет ее пережить.
Подарок в виде целой империи, конечно, тот еще, я бы, например,
подольше Великим князем пожил в свое удовольствие, но все же эта
причина была очень даже понятна в плане некоторого ограничения моих
хотелок, кои могли бы возникнуть в ближайшее время, потому что я
вроде бы уже совсем здесь освоился. Как воспитательную меру я
вполне понимал ограничение доступных мне ресурсов, чтобы в будущем
уметь распорядиться тем, что имеется, не слишком рассчитывая на
большее. Пока, правда, дополнительного содержания не требовалось,
просто не на что было. Единственный раз, когда я попросил
конкретные деньги, был еще до поездки в Москву на коронацию, и
предназначались они на оборудование стекольной мастерской. Как я
позже выяснил, переданные мне деньги Елизавета все же выделила не
из моего содержания, а велела оплатить это начинание отдельно, ведь
я не только на себя в тот момент тратиться хотел, а на общую
перспективу.
