Предлагаемая твоему благосклонному вниманию сущая инкунабула, без всякого сомнения, является настоящей литературной сеньсацией. Даже в мало-мальски замшелом городишке находки такого рода имеют самое непреходящее значение в культурной жизни целых народов и иногда на века определяют вектор их дальнейшего развития и петляния. А то и больше.
В контексте сложившегося натурального Мандельшпротоведения эта находка, как вспышка шаровой молнии, высвечивает ранее скрытые страницы биографии выдающейся персоньки.
Подобно тому, как в середине конца XVIII века, Нусин-Пуськин обнародовал найденные им жемчужинки «Слово о полку Игореве», «Песнь о Великом Блуде», «Родные Гульфы», вызвавшие в дальнейшем настоящий литературоведческий бум, ор и лихорадку, эта находка, несомненно, послужит поводом для яростнейших дискуссий и споров, не могущих, впрочем, никак умалить значения для благодарных потомков этой находки как таковой.
Редакционная коллегия в расширенном составе члеников сочла необходимым в целях наиболее бережного воспроизведения характера «Записок» издать их с сохранением оригинальной авторской орфографии и флуктуации. Конечно, имело бы смысл воспроизвести данные эпистолярии репринтно, что вероятно и будет сделано в ходе дальнейших натуральных изысканий, обмеров и триангуляций. Редакция выражает свою глубокую благодарность многочисленным друзьям и соискателям, а также целой армии местных приват-доцентов, без помощи которых этот эсгзклюздивный труд был бы неполон или односторонен.
Это событие, а именно – появление гения на свет, не сопровождалось, к моему глубочайшему сожалению, никакими запоминающимися атмосферическими явлениями. Кракатау молчал. Избиений младенцев не было замечено вовсе. Не было отмечено ни комет с растрепанными гривами, ни извержения давно почивших вулканов, не было на небесах даже барашкообразных великовозрастных тучек. Природа в этот день была равнодушна и сосредоточена, как женщина, на себе самой и своих сомнительных достоинствах. Рождение гениальных персон всегда, впрочем, сопровождалось чем-нибудь выдающимся, и в этом чарующем дне тоже была своя маленькая, но запоминающаяся изюминка. В тот чрезвычайно важный момент, когда новорожденный испустил истошный вопль, заявился, шаркая тапочками, сосед Самойлович и долго умолял главу семейства ссудить ему три рубля на приобретение пищи, в каковой он почувствовал острую нужду. Постоянная потребность в пище изводила душу Самойловича и была причиной легкого отчуждения окружающих. Но радость отцовства была столь велика, что отец младенца, правда, слегка скорчившись, с ехидным замечанием вручил деньги соискателю. После чего тот удалился, не попрощавшись. Платежеспособность Ивана Адольфовича Самойловича всегда была под вопросом, впрочем, с известным основанием.