Правдивые и доподлинные записки о Мандельшпроте, найденные в фисгармонии бывого Пуськинского Дома настройщиком роялей Василиском Бурляевым. Charitas omnia kredit - страница 3

Шрифт
Интервал


Когда этот приснопамятный младенец Мандельшпрот уродился-таки, положили его на ломберный стол пузцом кверьху, порезвился дабы. Ползал он, ползал, елозил-елозил, позы разные младенческие принимал, наблюдал почем зря за процессом быстротекущей жизни, глазки-бусинкиа потом решил опысать весь стол, как первое жизненное впечатление. Вот тогда его бедные родители решили: «Быть Мандельшпроту писателем или, на самый худой конец, поэтом. Как пить дать, быть. А иначе, зачем мы его уродили, козла такого? Охмахо! Прошло времечко и Мандельшпрот доктору Вермо морду кукишем расколупал, потому что тот был во многом не согласен с ним, а потому и не прав. Но это история совсем грядущих времён. Радуйся ты, ворона, радуйся ты, сорока, и ты, воробей – превеликий чудотворец! Одихмантий! Бе!

Спи!
Сын мой – маленькое бремя,
Будь всегда здоров.
Доживешь ты, будет время,
До ночных горшков.
Ты возьмешь высоты эти,
Станешь бородат
И войдешь в вечернем свете
В свой прекрасный сад.
Знаю то, чего ты хочешь
И о чем поешь.
Ты пройдешь и не измочишь
Маленьких галош.
Золотая земляника,
Верная стеблю.
Спи и не кричи так дико.
Баюшки-баю!
Где-то в Англии.
Я не в Англии рожден,
Имя мне дано не Джон,
И фамилия давно —
Не Ячменное Зерно.
Правят здесь одни пройдохи,
Говорят, что жизнь легка.
Редко падают нам крохи,
Крохи с барского стола.
Я не в Англии рожден,
Имя мне дано не Джон,
И фамилия давно —
Не Ячменное Зерно.
Кремль
День начался сильно, отважно.
Он темен и страшен как суд.
И сопли надменно и страшно
По башне Кутафье ползут.
Кто это вампир или папа
В окне показался на миг?
На нем треугольная шляпа
И серый походный гульфик.
Чей шнобель сияет так ало?
Три пальца, два уха, живот.
Зовет он своих генералов,
Своих мандаринов зовет.
Глаза от бессонницы впалы,
Заботой согбен супермен.
Выходят за ним генералы,
Бабулис, Чурленис и Член.
День начался сильно, отважно,
Он темен и страшен как суд.
И сопли надменно и страшно
По Васе Блажному ползут.

23 мая 1932 г.

Быть может, мое повествование, настоенное, подобно фиалковому нектару на истинных фактах, не вызовет дружеского пиетета и не тронет очерствевшие души людей, но я должен продолжать свои уникальные свидетельства, памятуя о том, насколько ценны даже мельчайшие детали картины, одним из немногих созерцателей которой я был.

Что, белогвардейщину пастилой кормить? Не дождётесь, падлы!