На Воздвижение Честного Креста прибыли в Новгород. Встречал сам владыка Новгородский Ефимий и посадники с великой честью. Исидор на почести смотрел радостно и в то же время нехорошо. После вечернего пира в Юрьевом монастыре заперлись они все в архидиаконовой келье, я, как князь и велел, подслушал.
Кричали они громко, новгородцы горло драть мастера, но хитрого грека Исидора дурью на измор не возьмешь. Спор был о деньгах. Новгородцы, конечно, не против были вспомоществовать на делегацию, но ставили условие, чтобы их посадник Ферапон с нами поехал. «А то чё?! – высоким надрывным голосом говорил владыка Ефимий. – Чё всё Москва да Москва? Будто за всю Русь отвечает. Мы сами по себе».
– Уговор был, – тихо отвечал Исидор. – Я от имени Великого князя Московского еду. Сами же согласие присылали. Забыли?
В Новгороде прошла моя юность. Три года я здесь жил на подворье князя Московского, торговые дела вёл с фрягами разными, немцами, шведами, датчанами. Отсюда и жену привёз, Настасью. Хороший город, и люди в нем хорошие живут, только ушлые.
– У себя дома порядок наведите, – гневно сказал Исидор. – С жидовствующими боритесь. А то развелось обрезанных, православному ступить негде.
– Торговые люди есть торговые люди, – вместо владыки ответил посадник. – А вера у каждого своя. Уваженье иметь надо.
– Синагогу им постройте, веротерпимцы, – сказал митрополит Исидор. – Никто из вас не поедет. Поступим, как уговор был.
Грызлись до зари, но митрополит остался непреклонен – никого из новгородцев в делегацию не включил. Утром новгородцы деньги дали, по своей традиции, в три раза меньше, чем обещали.
Провожать нас вышла народу тьма-тьмущая, с крестами, с хоругвями. Оно понятно, простому человеку любое событие праздник, а тут диво какое – первый раз русские люди на Вселенский Собор едут. Помолились мы все вместе в святой Софии и двинулись в чужие края.
Лето от сотворения мира 6946, день святого мученика Патрикия
Седьмой месяц мы во фряжской земле. Видели много городов, больших, каменных, по улицам каналы проложены, и вода в них студёна и сладка. Народ всё больше степенный, спокойный, пожалуй, только вина много пьют. Объясняют так: вода у них хоть и студёная, но скверная, потому и моровые болезни гуляют. Хотя, конечно, чума это бич Божий.
Из всех городов, которые проезжали, мне пока больше других запомнился Понтенск. Там окаянный Пилат родился, вотчина его Понт называлась, а река, которая по вотчине протекает – Тиск, отсюда и название такое у города. Вышел у меня в этом граде Понтенске интересный разговор. Сотоварищи мои спать улеглись, я же, прихватив свечу и выпрошенную у Исидора книгу «Паралипоменон», отправился во двор почитать на сон грядущий. Во дворе около конюшни стояло несколько столов со скамьями, я купил у корчмаря кувшин рейнского, зажёг свечу и изготовился читать.