– Татарин? – окрикнул меня человек по-гречески.
– Московит, – ответил я ему на алеманском наречии.
– Не похож, – сказал человек на русском, но с очевидным акцентом, взял свой кувшин с вином и пересел за мой стол. – Здрав будешь, боярин!
«Верно, лях, – подумал я. – Повадки вороватые».
Одет был незнакомец неряшливо, дуплет добротного сукна в нескольких местах был потёрт, а кое-где и порван. Половины зубов у него не было, а те, что сохранились, были гнилые. Но пулены были чудо как хороши – фиолетового цвета, с длинными узкими носками, пристегнутыми удобства ради изящными цепочками к браслетам на коленях.
– Не часто тут ваших встретишь, – сказал лях и покосился на книгу. – Я из Кракова. В Болонью добираюсь.
– Школяр, – засмеялся я. На вид незнакомец был мой ровесник, двадцати пяти лет.
– Медку бы сейчас, – сказал лях. – Надоело кислятину пить. Может, принесёшь медку, православный?
– Нету меда. Был, да весь вышел. Выпили по дороге.
Мед у нас, конечно, в запасе ещё был, но не буду я на побегушках у каждого прощелыги бегать.
– Жалко, – разочарованно сказал лях. – На Собор всей толпой едете?
– Верно. – Я решил не обижаться на толпу. – Великое дело – Вселенскую церковь восстановить.
– Великое, – подтвердил лях. – Раньше дурачьё разной веры было, теперь же снова одним миром будет мазано.
«Пойду-ка я спать, – подумал я. – Не даст мне этот засранец почитать».
– С греческим императором понятно, – не унимался лях. – Его неверные так жмут, хоть в море топись. Да и от Империи остался лоскут земли вокруг Константинополя. А вот вам-то что, в ваших лесах да болотах? До вас турки не доберутся, так – наскачут порезвиться, девок красивых заарканить. Это не беда, новых девок нарожаете.
– Есть дело! – важно сказал я. – Если все так будут рассуждать, турок к тебе в Краков придёт и фитиль в заднице тебе зажжет.
– Я убегу, – сказал лях. – За далёкие моря.
– Все не убегут, – сказал я. – Не все зайцы. Поэтому и едем на Собор.
– А с филиокве что будете делать? – спросил лях. – Если вопрос ребром станет?
– На разделение Святой Троицы не согласимся, – сказал я. – Во всяком случае, я не соглашусь. И все те, кого я знаю, тоже не согласятся.
– Далось вам это прибавление: «Святой дух исходит и от Сына тоже». Не кажется ль тебе, что слишком много значения придаётся словам. В подобных обстоятельствах император Константин написал пресвитеру Ариану, еретику, отрицавшему Святую Троицу: «Прекратите заниматься гимнастикой для умов. Народу требуется ясное мнение о Божественной воле».