Агния достала из
своей бездонной сумки одежду, похожую на ту, которую носил Бориска,
только большего размера. Видимо вещи одного из погибших
мужчин.
– Переоденься, –
сказала она. – А эту одежду оставь тут. Не хочу такую грязную в
сумку класть, а то всё провоняет кровью Услыг Мангаса.
Я удивился. Она
просила снять шкуру монстра, чтобы забрать её с собой. А от неё
вони побольше, чем от моей одежды будет…
Но спорить я не
стал. Отошёл к шкуре и снял с себя перепачканную в крови рубаху и
такие же грязные штаны. Переоделся в чистое.
Когда я
подвязывался длинным поясом, меня вдруг осенило: я так же, как и
мать Мони, оставляю тут свою шкуру. И пусть это только одежда, но
символично, чёрт побери!
И тут на ладони, в
том месте, где Моня толкался головой и покусывал, я увидел светлое
пятно. Как будто пигмент в этом месте разрушился.
Я потёр пятно и
услышал довольное урчание Мони. Он спал. Но отозвался даже сквозь
сон.
Я оглянулся – не
слышит ли кто.
Никто не
отреагировал, и я успокоился – значит, слышу только я. Вот и
хорошо. Пусть малыш растёт. Очень надеюсь, что у него теперь всё
будет хорошо.
Мне почему-то
казалось, что море мрака приходило не за матерью, а именно за
малышом. И смог бы он выжить, если бы мы не пришли сюда, я не знаю.
Вполне возможно, что море мрака не насытилось бы одной
жертвой.
– Кизаму, ты чего
там встал? – окликнула меня Агния. – Иди ешь!
Лепёшки, горячий
чай, вчерашнее жаренное мясо… Я оказывается вчера совсем не
чувствовал вкуса. Ел, потому что надо. А тут почувствовал запах,
заценил вкус – мясо, конечно, было немного жестковато, но вполне
съедобное и даже вкусное!
И опять аналогия
утянула меня в прошедшую ночь – по всей вероятности ночью мясо
Услыг Мангаса стало своего рода причастием – и для меня, и для
малыша.
Но почему тогда я
один всё это, что пережил? Ведь остальные тоже ели мясо убитого
мною монстра!
Возможно, потому,
что кроме мяса, была ещё кровь и шкура. Агния тоже была перепачкана
кровью, но в шкуре спал я один.
Я сидел за костром
в кругу товарищей, ел вместе с ними, с интересом наблюдал и слушал,
и чувствовал себя так, будто я наблюдаю за всем издалека. Хотя
такого раздвоения, как ночью, точно не было. Просто какая-то
отстранённость, некоторая замороженность.
Как бы издалека я
видел, что Агния закипятила воды в маленьком чайничке, бросила туда
щепотку травы и отставила чайник в сторону, накрыв его
тряпицей.