Его первые воспоминания о кино цепко переплелись с воспоминаниями о матери – они приближали ее и сильнее притягивали его к киноэкрану, к образам, что сохраняли мгновение в неприкосновенности, властвовали над временем, замедляли его ход и даже отрицали смерть. Впоследствии воспоминания о матери, о счастье, об играх и о кино перемешивались в его официальных биографиях. (Ким Ир Сен женился вторично, но мачеху Ким Чен Ир ненавидел и позднее вычеркнул из официальной истории и ее, и троих своих единокровных братьев.) Не во всех историях отражены факты, однако взрослый Ким Чен Ир приложил руку к сочинению этих историй, и в них таится глубинная психологическая правда. Он рисовал картину прошлого, в котором кино и желание угодить матери тесно связаны, будто его любовь к кинематографу и любовь к матери – одно и то же. В некотором роде подобно Лоренсу Оливье (считавшему, что играет для любимой матушки, умершей, когда ему было двенадцать) или Ингрид Бергман (говорившей, что она хотела стать актрисой, поскольку в детстве играла, наряжаясь в одежду матери, которая умерла, когда дочери было всего ничего, и не оставила по себе воспоминаний), Ким Чен Ир вскоре начал снимать кино отчасти для того, чтобы вернуть потерянную любовь женщины, которая родила его и любила, но прежде времени покинула.
Ранней смертью матери нередко оправдывали проблемы с Юриным поведением в юности. Без материнского наставления сын председателя кабинета министров привык к тому, что перед ним все кланяются и лебезят. Он огрызался на учителей и не признавал никаких авторитетов. Он вспыхивал как спичка, выплескивал злость и дурное настроение. Он беззастенчиво пользовался тем, что он сын великого вождя. И при этом он умел обаять сверстников, а его гедонизм заслужил ему популярность среди студентов Университета имени Ким Ир Сена. Во времена, когда велосипед был роскошью, доступной только по блату, Юра, рассекавший по кампусу на импортном мотоцикле, стал легендой. Он закатывал лучшие вечеринки, спонсировал лучшие киносеансы, танцевальные представления и концерты. Дружба с ним открывала доступ в миры, о которых прочие студенты могли только мечтать. В университете Юра активно занимался общественной деятельностью – особенно успешно собирал антиамериканские демонстрации (считалось, что там удобнее всего знакомиться с девчонками) – и был назначен ответственным за организацию выпускного вечера своего курса. В любое дело он бросался с жаром и страстью – таков был его стиль. Номенклатурная элита при дворе Ким Ир Сена характеризовала сына вождя словами «плейбой» и «дилетант». В двадцать лет Юре оставалось еще не одно десятилетие до канонического Ким Чен Ира в нелепо огромных квадратных очках и с целыми гардеробами одинаковых комбинезонов цвета хаки. Молодой Юра предпочитал модные черные оправы и френч, обычно темно-синий, иногда черный, с узким воротником Мао. Его черные туфли блестели. Если погода требовала пальто, оно было длинное, из плотной шерсти, изысканное и щеголеватое, не сравнить с позднейшими мешковатыми парками. Он любил мотоциклы, гоночные авто, дорогой коньяк и спать с актрисами.