— Мы еще с тобой встретимся сучонок! — донеслось мне вслед
шипение Гризли.
***
Мерзкий протяжный писк будильника вырвался из браслета. Я
разлепил глаза и глянул в окно. За мутными разводами низкопробного
стекла змеились красные выхлопы заводов. Смог опустился низко и
дышать сегодня будет тяжело. Даже суховеи не могут разогнать
городской смрад.
Черт!.. Голова гудела от вчерашнего пойла. Еще этот Гризли чуть шею
не свернул. Я накинул потрепанный халат, нацепил драные тапки и
вышел в коридор. Соседи с хмурыми лицами выстроились вдоль облезлой
стены в единственный санузел нашей секции — Мекку в масштабах
муравейника.
— Вы слышали? Сегодня розыгрыш! — затараторила пухлая тетка в
выцветшем платье с огромной тряпкой на плече вместо полотенца. —
Повезет же кому-то!.. У меня сестра рассказывала, что в прошлом
году ее соседка попала в счастливую сотню. Как улетела на Алькор —
так теперь вообще не звонит!
— Ну конечно! — прошамкал сутулый старик в рваной майке и
безразмерных штанах времен двадцатого века. — Зачем мы им? Там и
так хорошо… Вот если бы ты попала на планету Переселенцев —
вспомнила бы про меня? Как я к тебе на чаек захаживал?
— Тьфу, ты! — тетка скривилась, тряхнув засаленными волосами. —
Жених нашелся! Высох весь уже, как стручок фасоли.
— Стручок… — старик расплылся в гаденькой улыбке. — Помнишь,
значит…
Жильцы захихикали, а раскрасневшаяся тетка залепила деду тряпкой по
безволосой черепушке, внеся в хмурые ряды соседей восторг и
оживление. Обычный день начался обыденно и обещал быть вполне
банальным.
Очередь — отличный тренажер для тренировки терпения и
человеколюбия, но так и на работу можно опоздать. Я еще немного
помялся в коридоре, потешил себя пустой надеждой на скорое
продвижение к цели и вернулся в комнату. Умылся, поливая в тазик из
треснутого чайника.
Вместо завтрака выдул кружку синтетического молока. Эх.. Давно я не
пробовал натуральной пищи. Фабричный белок с казеиновым привкусом
вызывал отвращение.
Браслет завибрировал и выбросил проекционный экран в двух метрах от
меня. На экране материализовался облик матери. Аккуратно уложенные
волосы и строгий взгляд делали ее похожей на учительницу.
— Привет, мам! — я надевал потрепанную робу, на ходу застегивая
неудобные тугие клепки.
— Макс, — нахмурилась мать и всплеснула руками (недобрый жест — она
всегда так делала когда была чем-то расстроена). — Что с тобой? Ты
неважно выглядишь…