Накинув потрепанную куртку-робу и натянув видавшие виды джинсы, я
вышел в коридор. Тишина… Соседи спят каждый в своей каморке. Как
они только помещаются целыми семьями в одной комнатушке? Ладно, я
один живу… Скорее бы уехать на Алькор. Там у каждого огромный
особняк… И еды вдоволь, и воздух чистый. Эх…
Я вышел на улицу. Ночной город встретил запахом заводских выбросов
и взвесью красноватой пыли — почва разрушается, превращаясь в
бесплодную глину. Я брел по выщербинам тротуара, вокруг вздымались
огромные дома-муравейники, стискивая улицы и разбитые дороги.
Унылый городской ландшафт изредка прерывался огоньками какой-нибудь
забегаловки и светящимися баннерами. Их неоновые огни манили и
зазывали редких прохожих. Я подошел к двери очередного бара и
замер, не решаясь войти. С желанием выпить боролась совесть.
— Пойдем домой, завтра на работу, денег и так мало, — шептала
совесть.
— Я только на минуту, — отвечала моя гаденькая темная сторона. —
Выпью один бокальчик самого дешевого просроченного пива и
домой…
— А вдруг уволят? Нельзя с запахом на работу…
— Да какой запах от кружки?! А если так, то пусть! С такой работой
денег даже на еду не хватает! Выгонят и ладно, пойду в стражи на
городскую стену. Они неплохо живут, буду город защищать.
— Они людей убивают, а ты сможешь?..
— Не людей, а одержимых! Говорят, они животные…
Спор моих эго прервал противный скрип. Дверь бара откинулась и
выпустила клубы сигаретного дыма, запах пота и вонь пережаренного
лука. Навстречу мне вывалилась помятая размалеванная девица в
потертой косухе и со “взрывом” на голове вместо прически. Рваные
колготки перетягивали сарделечные ноги, торчащие из-под слишком
короткой юбки.
Девица, томно улыбаясь, что-то промямлила, но мне не хотелось идти
на контакт и я поспешил укрыться в спасительной темноте бара.
Приглушенная музыка лилась из подхрипших динамиков разбросанных по
темным углам. За завесой табачного дыма виднелись силуэты
немногочисленных посетителей. На обшарпанных столах лишь дешевая
водка из технического сырья и кружки с пенным. Редко какой столик
мог позволить себе закуску. Сюда приходили пропивать последние
деньги, а потрапезничать и дома можно, если, конечно, есть
чем…
Я взгромоздился на скрипучий крутящийся табурет и придвинулся к
барной стойке, потеснив рыжего таракана. Тот возмущенно замотал
усами и скрылся в щели под столешницей. Я поморщился — мерзкая
тварь. После катастрофы тараканов стало гораздо больше. Говорят,
они почти вымерли в начале двадцать первого века, а сейчас их тьма.
Наверное, гораздо больше чем людей.