Я предпочла не спрашивать у него, что конкретно Луи рассказал обо мне…
– …Не воспринимайте мои слова как критику. Я не испытываю желания как-либо осудить нравственность ваших действий. Но…
Что еще он собирался сказать мне с видом хомячка, страдающего запором?
– …бессознательно от вашей пары исходит шлейф эротической распутности, который в данной ситуации наносит вред нашим интересам.
Я собиралась повозмущаться, но он жестом попросил меня сохранять молчание.
– Не важно, вы или нет создали тот чертов блог. Общественное мнение поверило в это, и этого достаточно. Общественность, предаваясь мечтам, возмущается, что кому-то удалось воплотить мечты в реальность. Ваша разница в возрасте, ваше заточение на год в гостиничном номере… Все эти факты на самом деле вызывают зависть. Проще говоря, до тех пор, пока вся эта история не закончится, желательно, чтобы вас считали расставшейся парой, а не парочкой развратников, купающихся в роскоши.
Мне нечего было ответить. Я просто была в отчаянии от того, что подобные рассуждения помешали мне тогда, когда я пыталась освободить Луи от его прошлого.
– Никаких появлений на публике, – в итоге покорно согласилась я. – Но это нам не помешает встречаться наедине?
– Нет… Но только ни у вас, ни у него дома. Начиная с сегодняшнего вечера вам следует быть готовой к тому, что папарацци станут толпиться под вашими окнами.
Он указал рукой на одну сторону переулка, будто бы туда с улицы Вьей-дю-Тампль должна была вот-вот ворваться свора фотографов и броситься на нас.
– Я даже посоветовал Луи более радикальное решение, – добавил Зерки. – Но он категорически воспротивился ему.
Более радикальное, чем жизнь друг без друга?
Я вопросительно посмотрела на него, и он снова уставился на меня своим ничего не выражающим тяжелым взглядом.
– Учитывая ваши прошлые отношения с Дэвидом, можно предположить, что чем больше вы будете демонстрировать единомыслие вашей пары, тем больше будет накаляться ярость вашего несостоявшегося мужа.
– И что же в таком случае является волшебным рецептом его успокоения? – с вызовом спросила я. – Устранение одного из нас двоих?
Он изобразил хищную ухмылку, очевидно, задетый степенью моего цинизма и моим боевым настроем. С таким выражением лица Зерки больше чем когда-либо был похож на исполнителя грязной работы из фильмов про мафиози.