Без сожаления отправил гречку, поеденную мышами, и всю сiль в
сумку, а вот на сахар посмотрел и решил оставить пока. Выкинул
опять я это дело в мусорку, побеседовал с соседом о тяжёлых
временах и о галопирующей инфляции, вернулся и перешёл к следующему
этапу.
Третья полка – мои бывшие детские игрушки, надо ж, уцелели… в
глубине отсвечивал даже самосвал размерами более полуметра. И ещё
ярко-жёлтый гусеничный вездеход с питанием от квадратной батарейки…
сломанный, конечно, давным-давно, моторчик из него я вытащил классе
в третьем, кажется. Конструктор стоял в углу – сколько ж я его не
видел… лет сорок наверно, а рядом лежал на боку склеенный из набора
вертолёт МИ-10, он же «Летающий кран», с обломанными лопастями...
как мучительно долго я его склеивал. А, и это всё надо выбросить к
чёртовой матери, современные дети если и играют во что-то, то в
Плейстэйшн. На крайний случай – в Икс-Бокс.
На лестнице столкнулся с соседкой с третьего этажа, Олей,
кажется… плохая у меня память на имена… мы с ней пересекались
несколько раз в последние годы, проблемы были общие – у меня мать с
деменцией… была до начала этого года, а у неё оба родителя с ней до
сих пор. Плюс сестра с болезнью Дауна. Жизнь не сахар, короче
говоря, и не мёд. В очередной раз предложил ей денег или
какую-нибудь посильную помощь, она в очередной раз отказалась,
потому что гордая…
Ну а мы продолжаем с кладовкой. Четвёртая полка это газеты и
журналы, почему-то почти все из тех же перестроечных времён…
вспоминается, что тогда народ выписывал и покупал прессу, как
подорванный, там же в каждом новом выпуске печатались всё новые и
новые разоблачения ужасного сталинизма. А еще запрещённые ранее
репрессивным советским режимом произведения. Вот и накопились,
наверно, поэтому у людей килограммы макулатуры. Если не тонны. И в
углу приютился пяток книжек из приснопамятной серии «Зарубежная
фантастика», в народе называемая «Зарубежкой». Это были Финней «Меж
двух времён», Лем «Непобедимый», Бен Бова «Властелины погоды» и два
сборничка, «Фантастические изобретения» и «Шутник». Я в
восьмидесятые хаживал на книжный рынок менять и/или покупать это
дело, до тех пор, пока меня в ментовку не замели при очередном
налёте. Большую часть книжек пришлось в ментовке оставить, чтобы
выйти на свободу с чистой совестью, но вот кое-что уцелело,
оказывается. Читать такое сейчас невозможно, это я скажу вам с
суровой прямотой, но выбросить рука, конечно, не поднимется,
оставляем. А прочее перетаскиваем в комнату и сортируем на козлищ и
агнцев…