Итак, что тут у нас имеется… а имеется у нас тут журнал «Огонёк»
в количестве пятнадцати штук, все от 90 года. Потом ещё журналы
«Юность», 12 штук 89-91 годы. И «Новый мир» тех же времён, 21
штука… помню-помню, Солженицын-Бродский-Войнович, а ещё прорабы
перестройки в лице Клямкина, Лосото и Латыниной. Все коллективно
учили нас, как быстро и правильно обустроить Россию. Вот и научили
на свою… на нашу то есть голову…
Полистал чисто ради спортивного интереса Огонёк, и в номере 35-м
за 90-й год, посреди откровений о Сталине («Не могу снять с себя
вину!» Академика Богомолова и «Покушение на Троцкого»), возмущённых
писем возмущённых читателей обо всём на свете и сияющего своим
идиотизмом интервью с Геннадием Хазановым под названием «За что нас
приговорили» я узрел целый разворот, посвящённый гибели Виктора
Цоя…
История эта подзабылась со временем, так что напомню, как там
дело было. Витя после триумфального концерта в Лужниках (Переменнн,
требую наши сердца!) уехал отдыхать в Латвию со своей текущей
подругой Натальей Разлоговой. Остановились они где-то недалеко от
Юрмалы в обчном деревенском домике. И вот 15 августа ранним утром
он отправился ловить рыбу на соседнее озеро, рыбак, оказывается, он
в душе был. Ничего он там не поймал на этом озере, а на обратном
пути где-то посередине между селениями Слока и Талси он вылетел на
своём Москвиче (только что получил машину по большому блату) на
встречку и врезался в Икарус, возвращавшийся из аэропорта.
Мгновенная смерть. Потом был сделан миллион конспирологических
предположений на этот счёт, от происков конкурентов (каких,
интересно… Кинчева с Шевчуком что ли?) до совсем уже бредовых.
Оставил я, короче говоря, все томики «Зарубежек» и этот номер
Огонька… ну еще пару «Новых миров» чисто из-за Чингиза Айтматова, а
остальное запихнул в сумку и вынес с глаз своих подальше. А когда
вернулся, внезапно понял, что проголодался. Посмотрел, что там
завалялось в холодильнике («Ока» выпуска 1970 года, но, невзирая на
преклонные годы, работала она прекрасно, электричества, правда, ела
раза в полтора больше современных экземпляров). Из нашедшегося в
недрах «Оки» соорудил что-то вроде чахохбили, но в облегчённом
варианте.
А когда поставил сковородку на кухонный столик, вспомнил про
портвейн – самое, подумал, время продегустировать раритетный
напиток тридцатилетней выдержки. Достал бутылку из кладовки,
свинтил крышечку и набулькал половину гранёного стакана. Ну что,
Ипполит, прозит что ли… выцедил содержимое стакана одним махом,
подивился немного необычному вкусу, потянулся вилкой за закуской, и
тут у меня внезапно потемнело в глазах… Последняя моя мысль
заключалась в том, что наверно зря я выпил этот Агдам, ой, как
зря…