- Ты о чём, Виноградова?
Она щёлкнула пальцами.
- Очередная вишенка сорвана, да? Решил поставить рекорд? Две за вечер? Поэтому ко мне явился?
- А что, там есть, что срывать? – указал я взглядом вниз, и Катька вспыхнула.
И я окончательно понял, что за год ничего не изменилось. У неё действительно никого не было до сих пор, ни в этом смысле. И внутри осело какое-то извращённое предвкушение и самодовольство.
- Вали к своей девушке. Ты сейчас с ней должен быть.
- У меня нет девушки, - ровно ответил я, хотя её ревность меня порадовала.
- Супер! Ты циник, в курсе?
- В курсе, да. И срыватель вишенок. Или как ты там выразилась? Любитель зарубок, - я всё-таки рассмеялся.
- Именно! – она стукнула меня по плечам, и я отступил.
Катя же переместилась на другой конец комнаты так молниеносно, что даже задержать не успел.
- Ничего я не срывал… - успокоил следом, - но… ведь это можно исправить? – с похабной улыбочкой подмигнул Кате, стряхнул куртку с плеч и направился к ней. – Раз твоя вишенка ещё на месте, почему бы мне не сорвать её? Зачем такому прекрасному субботнему вечеру пропадать?
- Ты так из-за Макса завёлся? Между нами ничего нет, и не было. Он просто довёз меня до дома и всё, - затараторила она, видимо, серьёзно думала, что наброшусь на неё.
Ну что ж… зато я получил ответ. И от сердца, надо признать, немного отлегло.
- Рад это слышать, - кивнул, но траектории не изменил, подошёл к ней вплотную.
Катя покачала головой.
- Раф, не надо, я боюсь.
- Кого? Меня? Я такой страшный? Ужасный?
- Нет… не в этом смысле, - горячо зашептала она. – Для тебя это всё игра…
- Неправда, - перебил я
- Я боюсь, что мне будет больно.
- Больно не будет, - заверил её.
- Это твоя извращённая месть?
- Никакой мести.
На любое её возражение я находил ответ, а потом и вовсе заткнул ей рот поцелуем. Не предоставляя не единой возможности придумать что-то новенькое и высказать тут же мне. Её дыхание эхом отдавалось у меня в ушах, перемешиваясь с собственным. Влажные звуки поцелуя возбуждали. Хотелось большего, чего уж скрывать.
Когда мои руки снова нырнули под свитер, возражений особых не последовало. Катя напряглась, но я быстро её расслабил. Только мягкости груди под моими пальцами и острых позвонков было уже мало.
Я подтянул вверх её юбочку, обхватывая ладонями ягодицы. Не переставая целовать, прижал к себе, и Катя дёрнулась, когда ощутила степень моего возбуждения. Да и я сам был на тонком волоске от фатальности. Хотел её всю. Хотел с ней до конца. И одновременно с тем понимал, что сейчас не место и не время.