- Треть серебряной монеты, -
машинально повторил я, успев задуматься совсем о другом. Только
через пару секунд информация всё-таки достучалась до моего мозга. -
Стоп. Сколько?
- Двадцать девять меди, - повторила
вассал.
- Это только за комнату, или…
- За отдельную большую отапливаемую
комнату на ночь на втором этаже вместе с двумя тюфяками, двумя
одеялами и лампадой - семнадцать монет, - скрупулезно начала на
память перечислять Маша. - За ужин с мясом, железными столовыми
приборами и тремя блюдами - три меди, за завтрак - три меди, аренда
двух мест в конюшне - пять меди, за зерно для лошадей - еще одна
монета.
Я, вместо того, чтобы отправить в рот
очередной кусок мяса, поднёс его к глазам, чтобы получше
рассмотреть. Благо, окна в общем зале присутствовали, и в них
попадало достаточно света. Хмм… мясо как мясо, и пахнет всё так же
вкусно. А вилка - слишком массивная, немного грубоватая и с едва
заметными разводами ржавчины - но чистая и в общем-то удобная.
- Как интересно… - тщательно
пережевав “шашлык”, я опять-таки не заметил ничего подозрительного:
свинина и свинина. - А в таверне в Эрсте тридцатки меди мне,
пожалуй, только одному на ужин и хватило бы.
- Там зал алхимлампами освещён,
столовые приборы из мельхиора* и блюд в ужине минимум пять, -
похоже, я не один заинтересовался местным ценообразованием. - И
магией неприятные запахи убраны.
И общедоступные тёплые и чистые
туалеты внутри с горячей водой, - добавил про себя я. И персонала
раза в три больше, даром, что из рабов - кормить-одевать их тоже
надо. Как-то сомневаюсь, что тут заморачиваются хотя бы
условно-белыми передниками: вон, владелец бизнеса рассекает в
обычной, пусть и относительно чистой одежде.
- У меня была с собой половина
серебряной монеты, когда я… ушла из дома, - глухо призналась дочка
кузнеца. Раны, полученные при продаже в рабство и после у девушки
давно зажили, оставив “на память” лишь шрамы и хрипоту в голосе, но
воспоминания о былом по-прежнему стабильно портили моему рыцарю
настроение. - Соседи за ремонт металлической утвари в последние
годы иногда давали мне лишнюю монету. Я оставляла себе, так и
накопила… Когда я постучалась в дверь вербовщика, у меня в калите**
оставалось больше половины. Я за еду больше медяка никогда не
отдавала. Иногда хозяева, что пускали на постой, позволяли
рассчитаться работой - молот у меня при себе был. Кое-кто осесть у
них в деревне после предлагал - своего кузнеца у них не было, а
кузню “всем миром***” помочь обещали поставить… Но я даже слушать
не хотела.