- Спасибо, мадемуазель! - молодой человек в коротком плаще и промокшем до нитки камзоле, сжимая в руке помятую шляпу с печально поникшим плюмажем, перекинул ногу через карниз и сел на него верхом.
Не успела добрая служанка охнуть при виде замызганных грязью панталон и туфель, а молодой человек уже перекинул вторую ногу и спрыгнул на пол, наспех отряхивая с себя брызги воды и грязи.
- Сударь, сударь! Прекратите трясти шляпой! - прикрикнула на него служанка и выхватила из рук не потерявший щегольской вид головной убор. - Вам бы обсушиться. Давайте, хоть плащ и шляпу над камином высушу. И камзол снимайте. Не то простудитесь, не ровён час. Вот и юная хозяйка моя лежит, бедняжка. Уже с неделю как в горячке.
- Простите, что я так. Без приглашения, - заговорил юноша, стеснительно проведя пятернёй по мокрым светло-каштановым волосам.
- Сударь! - перебила его служанка. - Это вторжение. Оно самое. Но, зная, что вы друг её высочества, я так и быть, отворила вам. Не держать же вас в грозу, да под дождём. Но вы должны тут же уйти. Скоро все вернутся с мессы. Мало ли кто заглянет.
- Но ведь никто не заглянет, Жаннетт! Я знаю, - возразил юноша и украдкой посмотрел в сторону задёрнутого наглухо полога постели. - Я в сад всю неделю приходил. И я часами стоял. Под окнами и там, дальше, за кустами. Я только вас видел. И ещё доктора. И одну даму.
- Мадам Котийяр, старшая камеристка, - подсказала Жаннетт. - Я вас знаю, сударь! Вы маркиз де Виллеруа, сын королевского гувернёра. Да? Тот самый Франсуа. Хозяйка о вас часто говорила. И что же это вы, сударь, по садам гуляете? Или службы у вас никакой во дворце нету?
- Как же нету, есть. Только она чаще по ночам. Я в пажеском карауле стою, - ответил Виллеруа, упустив несущественную в его глазах деталь, что в ночные караулы его отправляли в наказание за провинности.
- Ну, если обещаете вести себя скромно, можете сесть вон на тот табурет, - Жаннетт показала на скамеечку в изножии постели. - А я посмотрю, спит ли её высочество.
Франсуа послушно сел на скамеечку возле постели, наглухо закрытой плотными полинявшими от времени занавесями старинного балдахина в голубых с золотом узорах.
В тусклом освещении комната Генриетты Стюарт казалась ему ещё меньше и даже теснее, чем в прошлый раз. Тогда маркиз сопровождал Людовика и Филиппа, навещавших своих кузенов Генри и Генриетту, младших из детей казнённого короля Англии Карла Стюарта и королевы Генриетты Французской. Бедственное положение и скромная помощь, выделенная на содержание семьи и небольшого двора вдовствующей королевы Англии, которая нашла приют при дворе своего французского племянника, сказывались на всём состоянии дворца Тюильри, где их поселили. Но особенно разительно это было заметно во внутренних, так сказать, непарадных покоях. В комнате принцессы Генриетты, к примеру, из-за экономии на дровах, камин растапливали только с раннего утра, несмотря на стремительно черневшие от плесени углы на высоких потолках. А из множества канделябров, некогда сверкавших позолотой и новизной, лишь в двух горели всего по две свечи. Один канделябр стоял на столике с лекарствами у изголовья постели, а второй украшал сервант, на время болезни принцессы превратившийся в настоящий медицинский шкаф.