— Кто такой этот Лодочник? — спросил я, поглядев на противника,
до сих пор лежавшего без сознания. — Почему у него такие
полномочия?
— Он тот, кто успокаивает агентов, у которых поехала крыша, —
ответил водитель, хотя об этом я уже и сам догадался. — Он делает
это, когда Батя занят. С Батей тебе не удалось бы справиться так
легко.
Да, о легендарном Бате я уже был наслышан. Редко кто из агентов
видел его в лицо, ходили слухи, что он уже глубокий старик и
родился в восьмидесятых годах девятнадцатого века, в свое время
работал на Охранку. Еще до революции перешел на сторону народа и
помог свергнуть царскую власть. Затем был ближайшим сподвижником
Дзержинского, работал в НКВД и ОГПУ и всегда занимался устранением
тех, кто мешал правительству. Еще говорили, что в свое время он
посвящал в тонкости нашего ремесла самого Зверя.
— Не спорю, — сказал я. — Куда мне до Бати. Значит так, дружище,
судя по всему, ты мне не врешь. Поэтому я тебя оставлю здесь,
делай, что хочешь, а я заберу твой грузовичок. Возвращайся в город
пешком, а я пока поеду туда сам. И скажи Зверю, чтобы он больше не
посылал ко мне агентов, увижу, буду шмякать без предупреждения.
— А как я этого потащу? — озабоченно спросил водитель, кивнув на
Лодочника, начавшего к тому времени потихоньку стонать. — Он же
здоровый, как кабан.
— А это уже твои заботы, — сказал я и быстро обыскал его и
Лодочника в поисках других пистолетов. Ничего не обнаружил и
поднялся. — Давай, удачи и больше не попадайся мне на глаза. В
следующий раз я уже не буду таким добрым. У меня ведь крыша
поехала, не забывайте.
Оставив водителя сидящим на земле рядом с Лодочником, я залез в
грузовик, развернул его и поехал в город. Едва я отъехал на сотню
метров, как увидел в зеркало заднего вида, что рядом с водителем и
Лодочником остановился другой грузовик.
Наверняка теперь поможет отвезти орангутанга в больницу. Даже
если ему надо ехать в другую сторону, он развернется и вернется в
город. Что же, в далекие советские времена люди были гораздо
отзывчивее, чем в двадцать первом веке, хотя и семьдесят лет спустя
добрых людей тоже хватало.
Я прибавил скорости и через полчаса въехал обратно в Ленинград.
Проехал несколько улиц, затем свернул направо и отправился дальше,
выискивая телефонную будку. Здесь, неподалеку, кстати, должна быть
улица, где я кушал мороженое и оставил свою «трехтонку». Вскоре я
нашел средство связи, остановил рядом машину и вылез из кабины.