Теперь
снять ключ. Дверь открылась с жутким скрежетом. Я успела снять нож
с пояса мертвого стражника, когда из-за угла вышел еще один. А
дальше все было как в тумане — тяжелый нож в руках, боль — моя и
чужая, темные коридоры, кровь… Наконец, перед глазами появился
портал, появившийся из ниоткуда, и я шагнула в эту черную дыру с
бесформенными краями, не слишком задумываясь, куда она может
привести.
***
На
помосте посреди пышно убранного зала покоилось тело. Обезображенное
язвами лицо было совершенно неузнаваемым. Богатая одежда. Меч в
сложенных на груди руках. На волосах — тяжелый, усеянный камнями
венец. Вопреки обычному, вокруг не было толп пришедших проститься —
никого не пустили, убоявшись, что неведомая хворь вырвется из
дворца и пойдет по стране. Не было даже стражи у ложа — лишь двое в
дверях, и человек, сидящий у изголовья.
Грохнула о стену с силой распахнутая дверь, по
каменному полу застучали каблуки. Вошедшую женщину можно было бы
назвать прекрасной, если бы не надменная ярость на лице, с которого
тщательно наложенный морок убрал все признаки
возраста.
— Ты
не явился на чтение завещания.
Мужчина не удостоил ее и поворота
головы:
— Я
знаю его содержание и без того.
—
Разумеется. Ведь это ты его диктовал.
—
Нет. Диктовал король. Писал законник — тот же, что сегодня читал
завещание. Подписи — короля, писавшего, моя, еще четырех свидетелей
— хотя хватило бы и двух. Все по закону.
—
Свидетелей, — фыркнула она. — Четыре стражника. Сколько веса в их
свидетельстве?
—
Риа, дворцовая стража — дворяне. Ты готова усомниться в их чести? —
человек по-прежнему не смотрел на собеседницу. Казалось, его вообще
не занимало ничего, кроме тела на помосте.
Женщина обошла сидящего, уставилась на него сверху
вниз.
— Я
знаю, что любой из них по твоему слову пожертвует не только честью
— жизнью. Чем ты их приворожил, Тарилл? Впрочем, совет все равно не
допустит…
—
Совет? — тот, кого назвали Тариллом, наконец соизволил оторваться
от созерцания трупа. Очень неприятно улыбнулся. — Совет не скажет
ни слова против. После слуха о том, что это я наслал на короля
неведомую болезнь, которую проморгали все до единого целители.
Теперь те, кто в совете, боятся последовать за ним. Так что вслух
никто ничего не скажет — а шепот за спиной меня не
волнует.