Николай Шмелёв неоднократно участвовал в подготовке служебных записок, посвященных советской и мировой экономике, но их эффект был близок к нулю. Период сверхвысоких цен на нефть закончился в середине 80-х гг. За 12 лет, с 1974 по 1985 г., в казну поступило примерно 200 миллиардов долларов дополнительного дохода за проданную, в основном европейским странам, советскую нефть. По мнению Шмелёва, которое, после провозглашения гласности, он не раз высказывал публично, это был последний реальный шанс модернизировать советскую экономику со всеми ее позитивными последствиями для социального и политического развития страны. Советское руководство этим шансом не воспользовалось, истратив валюту на гонку вооружений, а также на ежегодные закупки зерна и других видов продовольствия, которые не в состоянии было производить наше сельское хозяйство.
В первой половине 80-х гг. Н. Шмелёв перешел из ИЭМСС в Институт США и Канады АН СССР, занимаясь в обоих институтах изучением тенденций развития мирового хозяйства, с особым акцентом на анализ проблем и перспектив экономических связей Восток-Запад. Он опубликовал две монографии по этой тематике и подготовил третью – «Всемирное хозяйство: тенденции, сдвиги, противоречия». Важные для него в плане профессиональной карьеры как экономиста-международника, они, однако, уже не были средоточием его творческих амбиций, с начала 70-х гг. переместившихся в сферу писательства. Не рискну утверждать, что эта смена вектора творческих устремлений была вызвана все более удушливым климатом застоя в жизни страны, в том числе в общественных науках, но это, несомненно, ускорило такую эволюцию.
В это десятилетие Шмелёв написал серию рассказов, а в 1982 г. – роман «Пашков дом», в главном герое которого угадывался автор, отчасти его профессия, некоторые события из его жизни и, самое важное, его внутренний мир, его взгляды и размышления. Шмелёву пришлось ждать без малого пять лет, прежде чем роман наконец пришел к читателю в журнале «Знамя», № 3 за 1987 г. Он прождал бы и больше, если бы климат застоя не сменился в стране освежающей атмосферой перестройки и гласности. В самом деле, уж очень безыдейным выглядело повествование о русском интеллигенте, который всю жизнь провел в библиотечном зале, по возможности держась подальше от мирской суеты, идейных баталий и политической возни. Более того, по сути, автор бросил вызов официальной идеологии, противопоставив ей гуманистический призыв к милосердию как главной нравственной основе человеческого бытия и устройства общества.