Ощущая каждый толчок
так остро, как это даже невозможно, вожу ногтями по крепкой спине, оставляю
полосы, выгибаюсь, трусь. Схожу с ума, в общем. В беспорядочном потоке ощущений
не сразу даже замечаю, что становится светло. Это Мирон снял с меня повязку,
при этом продолжая находиться во мне. И двигаться, на этот раз глядя мне в
лицо.
Шумно выдыхаю воздух,
дрожу сильнее, но не отвожу глаза. А он как специально входит и выходит более
медленно, задевая самые чувствительные точки, заставляя остро чувствовать
каждый сантиметр члена во мне. Внимать тому, что и с кем происходит. Ещё и
пальцы подключает… И я всё-таки не выдерживаю. Громко стону, подмахиваю навстречу,
глядя ему в лицо и от этого внезапно возбуждаясь лишь сильнее. Его мышцы в
движении, крепкий торс, сильные и красивые руки, длинные пальцы, ровный лёгкий
загар… Губы такие красивые и чувственные, глаза сейчас почти чёрные. Как же,
чёрт возьми, они смотрят… Прожигают, плавят, увеличивают жар по телу в сто
крат. Мирон смотрел так вчера?
Провожу языком по
собственным вмиг пересохшим губам, чему он усмехается. Будто мысли мои читает.
А потом срывается на более быстрый и резкий ритм, и я снова теряюсь в
ощущениях.
Дышу через раз, еле за
напором Мирона успеваю. Отдаюсь ему полностью, без остатка, удивляя себя и
раскрываясь в каком-то ураганном безумии. Горю в этом огне, просто обугливаюсь,
забывая о реальности и последствиях. И это при том, что на этот раз я вижу, что
передо мной именно этот чужой и незнакомый мужчина. Но поздно отступать — меня
уже опалило так, что не остыть, даже если бы повязку с меня сняли чуть раньше.
Даже, наверное, намного раньше тоже…
На этот раз нас
накрывает одновременно. Ну или с небольшим лишь отрывом, я не вникаю, просто
сдаюсь мощной волне. Утопаю в ней, а он ложится рядом. Притягивает к себе,
легонько касается губами губ, поглаживает по спине, обхватывает руками лицо и
заставляет смотреть на себя.
— Тебе не было больно?
Зачем он спрашивает?
Уверена, что знает ответ. Ведь тот слишком очевиден… Настолько, что до сих пор
в себя прийти не могу.
— Нет, — выдавливаю, не
зная, как теперь воспринимать Мирона. — Было бы даже странно после такого, —
признаю просто как факт.
Тело всё ещё
расслабленно млеет под лениво неторопливыми поглаживаниями мужчины. Но разум
лихорадочно цепляется за другое. Пытается понять, откуда Мирон такой ласковый
сегодня был, чуткий до невозможности… Что это значит.