- Девочка воспринимает тебя, как угрозу, боится. Пока уйди,
пожалуйста. Возможно – потом…
- Но я не могу ждать!
- Можешь! Жди! – последовал резкий ответ. И граф повел меня в
дом. Мы проходили по залам, когда мой взгляд вдруг наткнулся на
рояль. И с огромной силой потянуло к нему – классическая музыка
всегда успокаивает и не только меня. И случай такой хороший -
проверить заодно качество излечения. Граф уселся в кресло возле
окна, я - на стульчик у рояля. Сложила руки на его прохладной
поверхности и опустила на них лоб. Меня никто не торопил и не
беспокоил. Собравшись, я открыла крышку и положила пальцы на
клавиши. Пробежала по ним, пробуя подвижность кисти, и заиграла.
Торжественно и тревожно звучал «Полонез» Огинского. Тревога и тоска
автора по родной земле сейчас рвали и мою душу. Слезы стали тихо
капать на платье. Я играла уже вслепую, прикрыв глаза. Так, это
слишком! Не хватало еще громко разрыдаться. Остановилась, подумала
и погладила клавиши – наверное, «Лунная соната» Бетховена. Эта
мелодия успокаивала и баюкала, несла в себе спокойную нежную
безмятежность... Я подбирала несложные, можно сказать - избитые и
затасканные вещи, но настолько испытанные временем! Они не смогли
бы не понравиться этому мужчине. Вряд ли он оценил бы сложность
исполнения более современных произведений. А эта музыка тихо и
уверенно плыла, нежа и лаская слух. Рояль был настроен
идеально.
Я взглянула – Грэгор сидел, закинув голову на спинку кресла и
закрыв глаза. Скорбные носогубные складочки глубоко прочертили его
лицо. Ну вот... сама расстроилась и расстроила человека. Я
улыбнулась и заиграла вступление к колыбельной из «Гусарской
баллады». Потом сделала вдох и запела: - Лунные поляны, ночь, как
день, светла-а…
Я не смотрела никуда - опять закрыв глаза и наслаждаясь красивой
мелодией и звучанием своего голоса. Все его переходы, тона и
модуляции звучали немного непривычно. Очевидно в музыкальном салоне
"неестественным" образом создавался нужный акустический эффект.
Наконец музыка умолкла, я тоже и, сложив руки на рояле, опять
уткнулась в них лбом. Мы молчали. Потом я повернулась к Грэгору и
объяснила:
- Я боялась, что повредила связки - сорвала голос, когда кричала
и звала на помощь. И еще, что из-за перелома кисть утратит
подвижность, и я не смогу больше играть. Но все в порядке - доктор
у вас настоящий мастер. Я смогу поблагодарить его, он еще будет у
вас?