Эту ночь я проплакала почти всю. Меня ничего не сдерживало, а
горечь и отчаяние требовали выхода. Следующие дни, кроме печали,
принесли чувство наполненности душе. Я чувствовала щемящую нежность
по отношению к Ромэру, вспоминая его стоящим на колене передо мной,
его звенящий отчаянной решимостью голос. Вспоминала, как он
смотрелся на коне, как вызывающе и отчаянно прижимал к губам мой
локон, целуя его, да много чего… Все было, как предсказал брат,
даже еще хуже. Жуткое чувство потери, утраты, безнадега, страх за
него, досада на себя, постоянное, сводящее с ума беспокойство… Ночи
были пыткой, потому что ничто не отвлекало меня от воспоминаний и
перед глазами проносились разноцветные мотыльки и стрекозы над
василиском, плыл аромат утреннего чая над террасой. Терпкий запах
лошадиного пота смешивался с ароматом мужского парфюма, оставшегося
на моей руке, обласканной его пальцами. Я искала обрезанную им
прядь и прижимала ее к щеке, почти умирая от горя.
Мама, вероятно информированная братом, звонила каждый день. Мы
говорили по часу и больше об их выступлениях и покупках. О том, что
меня заявили в следующую поездку, с кем они там виделись… Это
немного отвлекало и возвращало меня к жизни.
Брат теперь ужинал дома каждый день, заставляя меня съесть хоть
что-нибудь, наливая обязательно бокал вина «для аппетита». Его
естественным образом не наблюдалось и я худела. Однажды брат
подошел и обхватил мою талию пальцами:
- Что ты себе думаешь? Хочешь убить себя голодом? Ты дурнеешь,
скоро начнешь болеть. Прекращай это, заставь себя есть. Это не
выход. Сходи в церковь, в конце концов!
- Я хожу. Каждый день. Пою там по воскресеньям. Я разве не
говорила?
- Говорила. Я просто не знаю, что с тобой делать. Ты сама должна
прекратить это.
- Так я еще не целовала платье, – усмехнулась я, – потом уже и
прекращу, наверное. Остальной список можешь отметить галочкой.
- Я был в ударе. Это можешь опустить, – отвел он взгляд, – я бы
посоветовал тебе забрать весь тот наряд домой и камни тоже.
Я с надеждой потянулась к нему, заглядывая в глаза.
- Я думаю – тебя скоро позовут. Просто логическое мышление,
Вичка. Он и так протянул достаточно долго, а всему есть свой
предел. Но ты же понимаешь - сам он звать тебя не станет. Гордость
там и все такое... опять же - думает, что тебе по фигу. Если
позовут, значит случилось что-то плохое. Безвыходная ситуация,
Вика. Я слышал, что второй переход почти невозможен. Это настолько
болезненно, что существует риск болевого шока, а там… Его отец не
станет подвергать тебя такой опасности. Я так понял, что он к тебе
хорошо относится?