Через тонкую переборку отчетливо слышалось, как брюзгливо дрожал
голос Лагража, распекающего матроса за отсутствие записи в бортовом
журнале сводки о погоде. Детали, на мой взгляд, совершенно лишней.
Сводку всегда можно уточнить у синоптиков.
Я потягивала кофе в каюте, разглядывая в иллюминатор пестрое
разноцветье осени, только вступающей в свои права здесь, на юге.
Мысли с природных красот неуклонно соскальзывали на расследование
убийства. Загадка двойной смерти императорских особ не давала
покоя.
Если маркиза и его отца можно снять с подозрения, то следующий
по плану у нас – милн Девис. И тут как нельзя на руку
организованная Бреславом охота. Если герцог Годарийский имеет
отношение к убийствам императоров, то он обязательно как-нибудь
себя выдаст. Сам-то конечно действовать не станет, но и такой
удачный шанс не упустит. Надо бы порасспросить про местность, где
будет проходить травля зверя. Наверняка там немало опасных мест,
где можно сломать себе шею без помощи киллера. И что мне это даст?
Попросить Девиса расставить там людей для наблюдения, но мало ли
какие инструкции они от него получат. Пугнуть камелуса, чтобы тот
сбросил седока или понес, не разбирая дороги, ничего не стоит.
Свернет себе император шею, а предъявить обвинение некому.
Несчастный случай на охоте. И ведь не отговорить никак этого
упрямца от дурной затеи. И Девис особо не старается повлиять на
венценосного родича. Это может считаться плюсом в доказательствах
его причастности к убийствам?
За размышлениями я не придала значение усилившемуся свисту
воздуха. Когда вялые придирки Радавана сменили сочные выражения, от
которых уши вянут, я дернулась встать.
За мгновение свист усилился до ультразвука и взорвался
оглушающим скрежетом рвущегося металла. Неведомая сила выдернула
пол из-под ног и швырнула тело в угол, хорошенько приложив затылком
о металлическую полосу внутренней прошивки. Тело обмякло, руки
налились свинцом, отказываясь служить. Свет померк, звуки
катастрофы отдалились, становясь все глуше, сознание проваливалось
в липкую бездну небытия.
* * *
Резкий запах горелого дерева и рывок, от которого затрещали
связки плеча, и болью прострелило затылок, вырвали сознание из
забвения, возвращая запахи и звуки постигшей «Ласточку» катастрофы.
Плечо и затылок вновь обожгло болью. Кто-то грубо пытался привести
меня в чувства.