- Об этом никто не узнает, старуха. Твой подельник, жрец
Триединого, давно почил. С твоей смертью тайна уйдет к Создателю,-
прошипел мужчина, натягивая поглубже капюшон плаща на светлую
макушку.- А последнее доказательство уничтожит магический
огонь.
В комнате взметнулся голубой вихрь магии, и мужчина шагнул в
портал, унося с собой шелковое одеяльце. Всполохи магического огня
отразились и запрыгали в мертвых, стекленевших глазах старухи.
Портал схлопнулся за спиной уходящего, затухая яркими
искорками.
Из тени алькова выскользнула высокая тень закутанного с головой
мужчины. Тень прислушалась, торопливо скинула капюшон, скрывавший
породистое лицо, темные волосы и изумрудную маску, в прорезях
которой сверкали серым металлом глаза. Статный брюнет присел возле
тела, откинув полу дорогого плаща, спасая его от крови, что натекла
из раны умершей.
- Вот это уже интересно,- пробормотал маг, разглядывая лицо
покойной, не скрытое больше маской.- Надо бы тебя допросить, пока
не вернулся убийца. Удачно получилось, что душа еще привязана к
телу, и полный обряд не требуется.
С пальцев мужчины сорвался сиреневый вихрь, впитываясь в тело
мертвой женщины. Тело дернулось и нехотя поднялось, вращая белесыми
белками глаз. Заляпанные кровью кисти рук беспорядочно зашарили по
воздуху, отыскивая некроманта, посмевшего нарушить покой
безвременно почившей.
- Слушай только мой голос. Выполняй все, что прикажу. Кто ты?-
произнес маг обычные в этом случае фразы, добиваясь осмысленных
кивков мертвой головы, бессмысленно таращившейся на пламя
магических светильников, расставленных на столе.
- Я анурэ,- прошелестели мертвые губы,- имперская повитуха. Без
малого триста лет помогала благополучно появиться на свет
наследникам рода Зарат.
- Кто тебя убил, анурэ? Что за тайну ты ему рассказала?- от
голоса мужчины повеяло холодом.
- Я не виновата, прости. Верховный жрец заставил подменить
детей. Давно. Но настоящий остался жить. Его потомки. Кровь одна,
родовые артефакты молчат. Но Триединый все знает и карает. Болезнь
– это наказание,- шипели едва слышно чернеющие губы женщины.- Жрец
врал, Триединый не одобрил. Мои все умерли от болезни, а я жила.
Долго, очень долго. Но теперь и я в-ф-се-о-о…
Тело съеживалось, усыхало, чернело, на глазах становясь все
меньше. Слова признаний едва слышным шелестом срывались с
омертвевших губ. Через мгновение перед магом осталась лишь
окровавленная рубашка и кучка серого пепла. Мужчина озадаченно
потер подбородок, раздумывая над полученной от старухи информацией.
Угли в обычном очаге прогорели, когда он решительно поднялся и
переступил горстку пепла, строя на ходу портал. Глаза сверкнули
сталью принятого решения.